и и вымпелами и идущих под парусами, раздуваемыми
легким утренним  ветром. Внезапно с боку  переднего галеона  расцвело  белое
облако дыма,  похожее на цветную  капусту, и  послышался гул  салюта,  целью
которого было пробудить город от спячки.
     -- Красивое зрелище, -- заметил Чеффинч.
     -- Да, для поэта или шкипера[1] торгового судна, -- согласился Блад. --
Но сейчас  я, увы,  не  тот и не другой.  Думаю,  что это  эскадра  адмирала
испанского военно-морского флота в Карибском море -- маркиза Риконете.
     --  Который  не давал  слова  оставить нас в покое, -- мрачно  напомнил
Волверстон.
     -- Надо  постараться  выяснить  его намерения, прежде чем позволить ему
пройти через Пасть Дракона.  -- Блад  повернулся на каблуках и, сложив  руки
рупором,  отдал распоряжение двумтрем десяткам пиратов, стоявших сзади около
пушек и также наблюдавших за эскадрой.
     Тотчас же корсары втащили два кормовых орудия с  "СанФелипе" на вершину
гряды в центре островка. Эти пушки били на расстояние полных  полутора миль.
По сигналу Блада  Огл  послал тридцатифунтовое ядро на  три четверти  мили в
сторону от приближающегося переднего корабля эскадры.
     Каково  бы ни было  удивление  маркиза Риконете  при  этом  громе среди
ясного неба, он все  же предпочел выполнить приказ. Штурвальный положил руль
влево,  и флагманский  корабль лег в дрейф с безжизненно повисшими парусами.
Над освещенной солнцем  водой послышался слабый звук трубы, и четыре  других
корабля  проделали тот же маневр. Затем с  флагмана спустили шлюпку, которая
быстро поплыла к рифу, чтобы выяснить причину неожиданного препятствия.
     Питер Блад и Чеффинч с пятью корсарами направились к берегу. Волверстон
и Хагторп заняли позицию  с другой стороны гряды, чтобы наблюдать за гаванью
и молом.
     Элегантный  молодой  офицер  сошел  на  берег,  чтобы  по  распоряжению
адмирала  узнать  причину  зловещего  приветствия,  которым   их  встретили.
Объяснения тотчас были даны.

     1 Шкипер -- командир торгового судна.

     -- Я ремонтирую здесь мой корабль с разрешения дона Иларио де Сааведра,
данного  мне  в  благодарность  за маленькую  услугу, которую я  имел  честь
оказать ему, когда он недавно потерпел кораблекрушение. Прежде чем позволить
вашей  эскадре  войти   в  эту  гавань,  я  должен  получить   от   адмирала
подтверждение санкции дона Иларио и взять с него слово,  что он позволит мне
беспрепятственно закончить ремонт.
     -- Что  за  странное требование, сеньор? --  с негодованием осведомился
офицер. -- Кто вы такой?
     -- Мое имя Блад, капитан Блад, к вашим услугам.
     -- Капитан... капитан  Блад?!? -- Глаза молодого  человека расширились.
-- Вы капитан Блад?  -- Внезапно  он рассмеялся. -- И у вас хватает наглости
думать, что...
     -- Наглость здесь ни при чем, -- прервал его капитан. -- А что касается
моих намерений, то я прошу вас  пройти со мной, чтобы  избавиться  от лишней
дискуссии. -- И он направился на вершину гряды; испанец угрюмо последовал за
ним.  Поднявшись на вершину, Блад остановился.  --  Вы, конечно,  собирались
предложить  мне молиться за мою  душу, потому что пушки вашей эскадры сметут
меня с этого островка. Но будьте любезны взглянуть.
     Своей длинной эбеновой  тростью он указал вниз,  где  пестрое пиратское
воинство суетилось около  пушек.  Шесть  орудий  были повернуты  так,  чтобы
держать под  обстрелом  Пасть  Дракона.  Со  стороны  моря  батарею  надежно
защищала от обстрела гряда.
     --  Вы,  разумеется,  понимаете  цель  этих  мероприятий,  -- продолжал
капитан Блад. -- Должно быть, вы слышали, что мои канониры не знают промаха.
Если нет,  то  я могу без  хвастовства  это  утверждать.  У вас, безусловно,
хватит сообразительности понять, что любой из ваших кораблей затонет, прежде
чем  доберется  до островка. -- И он учтиво  поклонился. -- Передайте вашему
адмиралу  мои наилучшие  пожелания,  информируйте  его о том,  что вы  здесь
видели, и заверьте  его  от  моего  имени,  что  он  сможет  войти  в гавань
Сан-Доминго,  как  только даст  мне соответствующие  гарантии, но ни минутой
раньше. Чеффинч, проводи сеньора к его шлюпке.
     Однако испанец  в своем  гневе  был не  в  состоянии  оценить  подобную
вежливость.   Пробормотав   несколько  кастильских   выражений,   сочетающих
обращение  к  небесам  со сквернословием,  он  удалился,  не попрощавшись  и
пребывая в самом  дурном настроении. Очевидно, либо его доклад был не совсем
точен, либо адмирал не принадлежал к людям, которых можно легко убедить, ибо
час спустя в гряду угодило первое ядро и утренний воздух огласился  грохотом
пушек эскадры.  Канонада обеспокоила  чаек,  которые начали тревожно кружить
над островом, издавая крики. В отличие от чаек, спокойствие корсаров не было
нарушено,  так как их надежно защищал  от  шквала огня  естественный бастион
гряды.
     Воспользовавшись  краткой   передышкой,   Огл   пробрался   к   пушкам,
установленным  так, что  над  грядой виднелись только их  стволы.  Испанские
корабли, выстроившись в линию для удобства бомбардировки, представляли собой
цель,  которой никак не следовало  пренебрегать. Огл выпалил из незамеченной
испанцами  пушки,  и тридцатифунтовое  ядро  врезалось в фальшборт одного из
галеонов.  Этим  маркизу  дали  понять,   что   его   пальба  не   останется
безнаказанной.
     Послышался  рев труб, и  эскадра поспешно сделала  поворот оверштаг[1],