енной стороны. Исправляя ошибку, они вынуждены были 
вновь пересечь архипелаг, чтобы идти в Кюрасао. Перед тем как лечь на этот курс,
 он предупредил, что такой маневр связан с некоторым риском. В любой точке 
между островами они могли встретиться с таким же или более мощным кораблем, и, 
независимо от того, будет ли он испанским или английским, им грозила одинаковая 
опасность: при нехватке людей, ощущаемой на "Синко Льягас", они не могли бы 
дать бой. Стремясь предельно уменьшить этот риск, дон Диего повел корабль 
вначале на юг, а затем повернул на запад. Они счастливо прошли между островами 
Тобаго и Гренада, миновали опасную зону и выбрались в относительно спокойные 
воды Карибского моря. 
      -- Если ветер не переменится, -- сказал дон Диего, определив 
местонахождение корабля, -- мы через три дня будем в Кюрасао. 
      Ветер стойко держался в течение этих трех дней, а на второй день даже 
несколько посвежел, и все же, когда наступила третья ночь, никаких признаков 
суши не было. Рассекая волны, "Синко Льягас" шел быстрым ходом, но, кроме моря 
и голубого неба, ничего не было видно. Встревоженный капитан Блад сказал об 
этом дону Диего. 
      -- Земля покажется завтра утром, -- невозмутимо ответил испанец. 
      -- Клянусь всеми святыми, но у вас, испанцев все завтра, а это "завтра" 
никогда не наступает, мой друг. 
      -- Не беспокойтесь, на этот раз "завтра" наступит. Как бы рано вы ни 
встали, перед вами уже будет земля, дон Педро. 
      Успокоенный капитан Блад отправился навестить своего пациента -- Джереми 
Питта, болезненному состоянию которого дон Диего был обязан своей жизнью. Вот 
уже второй день, как у Питта не было жара и раны на спине начали подживать. Он 
чувствовал себя настолько лучше, что пожаловался на свое пребывание в душной 
каюте. Уступая его просьбам, Блад разрешил больному подышать свежим воздухом, и 
вечером, с наступлением сумерек, опираясь на руку капитана, Джереми Питт вышел 
на палубу. 
      Сидя на крышке люка, он с наслаждением вдыхал свежий ночной воздух, 
любовался морем и по привычке моряка с интересом разглядывал темно-синий свод 
неба, усыпанный мириадами звезд. Некоторое время он был спокоен и счастлив, но 
потом стал тревожно озираться и всматриваться в яркие созвездия, сиявшие над 
безбрежным океаном. Прошло еще несколько минут, и Питт перевел взгляд на 
капитана Блада. 
      -- Ты что-нибудь понимаешь в астрономии, Питер? -- спросил он. 
      -- В астрономии? К сожалению, я не могу отличить пояс Ориона от пояса 
Венеры [38]. 
      -- Жаль. И все остальные члены нашей разношерстной команды, должно быть, 
так же невежественны в этом, как и ты? 
      -- Ты будешь ближе к истине, если предположишь, что они знают еще меньше 
меня. 
      Джереми показал на светлую точку в небе справа, по носу корабля, и 
сказал: 
      -- Это Полярная звезда. Видишь? 
      -- Разумеется, вижу, -- ленивым голосом ответил Блад. 
      -- А Полярная звезда, если она висит перед нами, почти над правым бортом, 
означает, что мы идем курсом норд-норд-вест или, может быть, норд-вест, так как 
я сомневаюсь, чтобы мы находились более чем в десяти градусах к западу. 
      -- Ну и что же? -- удивился капитан Блад. 
      -- Ты говорил мне, что, пройдя между островами Тобаго и Гренада, мы пошли 
в Кюрасао к западу от архипелага. Но если бы мы шли таким курсом, то Полярная 
звезда должна была бы быть у нас на траверсе [39] -- вон там. 
      Состояние лени, владевшее Бладом, исчезло мгновенно. Он сжался от 
какого-то мрачного предчувствия и только хотел что-то сказать, как луч света из 
двери каюты на корме прорезал темноту у них над головой. Дверь закрылась, и они 
услыхали шаги по трапу. Это был дон Диего. Капитан Блад многозначительно сжал 
пальцами плечо Джереми и, подозвав испанца, обратился к нему по-английски, как 
обычно делал в присутствии людей, не знавших испанского языка. 
      -- Разрешите наш маленький спор, дон Диего, -- шутливо сказал он. -- Мы 
здесь спорим с Питтом, какая из этих звезд -- Полярная. 
      -- И это все? -- спокойно спросил испанец. В его тоне звучала явная 
ирония. -- Если мне не изменяет память, вы говорили, что господин Питт -- ваш 
штурман. 
      -- Да, за неимением лучшего, -- с шутливым пренебрежением заметил капитан.
 -- Но я сейчас был готов спорить с ним на сто песо, что искомая звезда -- вот 
эта. -- И он небрежно указал рукой на первую попавшуюся светлую точку в небе. 
      Блад потом признался Питту, что, если бы дон Диего с ним согласился, он 
убил бы его на месте. Однако испанец откровенно выразил свое презрение к 
астрономическим познаниям Блада. 
      -- Ваше убеждение основано на невежестве, дон Педро. Вы проиграли: 
Полярная звезда -- вот эта, -- сказал он, указывая на нее. 
      -- А вы убеждены в этом? 
      -- Мой дорогой дон Педро! -- запротестовал испанец, которого начал 
забавлять этот разговор. -- Ну мыслимо ли, чтобы я ошибся? Да и у нас есть, 
наконец, такое доказательство, как компас. Пойдемте взглянуть, каким курсом мы 
идем. 
      Его полная откровенность и спокойствие человека, которому нечего скрывать,
 сразу же рассеяли подозрения Блада. Однако убедить Питта было не так легко. 
      -- В таком случае, дон Диего, -- спросил он, -- почему же мы идем в 
Кюрасао таким странным курсом? 
      -- У вас есть все основания задать мне такой вопрос, -- без малейшего 
замешательства ответил дон Диего и вздохнул. -- Я