чем вы этого заслуживаете. 
      Полковник Бишоп овладел собой и встал. Беспощадный тиран, который никогда 
и ни в чем себя не сдерживал, сейчас вел себя, как смирная овечка. 
      Питер Блад отдал распоряжение, и поперек планшира [33] привязали длинную 
доску. 
      -- Прошу вас, полковник, -- сказал Блад, изящным жестом руки указывая на 
доску. 
      Полковник со злобой взглянул на него, но тут же согнал с лица это 
выражение. Он быстро снял башмаки, сбросил на палубу свой красивый камзол из 
светло-коричневой тафты и влез на доску. 
      Цепляясь руками за ванты [34], он с ужасом посматривал вниз, где в 
двадцати пяти футах от него плескались зеленые волны. 
      -- Ну, еще один шаг, дорогой полковник, -- произнес позади него спокойный,
 насмешливый голос. 
      Продолжая цепляться за веревки, Бишоп оглянулся и увидел фальшборт [35], 
над которым торчали загорелые лица. Еще вчера они побледнели бы от страха, если 
бы он только слегка нахмурился, а сегодня злорадно скалили зубы. 
      На мгновение бешенство вытеснило его страх и осторожность. Он громко, но 
бессвязно выругался, выпустил веревки и пошел по доске. Сделав три шага, Бишоп 
потерял равновесие и, перевернувшись в воздухе, упал в зеленую бездну. 
      Когда он, жадно глотая воздух, вынырнул, "Синко Льягас" был уже в 
нескольких сотнях ярдов от него с подветренной стороны. Но до Бишопа еще 
доносились издевательские крики, которыми его напутствовали ссыльные повстанцы, 
и бессильная злоба вновь овладела плантатором. 


Глава X. ДОН ДИЕГО


      Дон Диего де Эспиноса-и-Вальдес очнулся от сильной боли в затылке и 
мутным взглядом окинул каюту, залитую солнечным светом, струившимся в 
квадратные окна, выходившие на корму. Он застонал от боли, закрыл глаза и, лежа 
так, попытался определиться во времени и в пространстве. Но дикая боль в 
затылке и сумбур в голове мешали ему мыслить связно. 
      Ощущение смутной тревоги заставило его вновь открыть глаза и осмотреться 
еще раз. 
      Бесспорно, он лежал в большой каюте у себя на корабле "Синко Льягас", а 
если это так, то он не должен был ощущать чувство тревоги. И все же обрывки 
смутных воспоминаний упорно подсказывали ему, что не все было так, как нужно. 
      Судя по положению солнца, сквозь квадратные окна заливавшего каюту 
золотистым светом, сейчас должно было быть раннее утро, если, конечно, корабль 
шел на запад. Затем ему пришла в голову другая мысль. Возможно, они шли на 
восток -- тогда сейчас была уже вторая половина дня. То, что корабль двигался, 
ему было ясно по слабой килевой качке судна. Но как случилось, что он, капитан, 
не имел понятия, шли они на восток или на запад, что он не знал, куда же 
направлялся корабль? 
      Мысли его вернулись к вчерашним событиям, если они действительно 
случились вчера. Он отчетливо представил свое успешное нападение на Барбадос. 
Все детали этой удачной экспедиции были свежи в его памяти вплоть до самого 
возвращения на борт корабля. Здесь все его воспоминания внезапно и необъяснимо 
обрывались. 
      Его уже начали терзать различные догадки, когда открылась дверь и он с 
удивлением увидел, как в каюту вошел его лучший камзол. Это был на редкость 
элегантный, отделанный серебряными позументами испанский костюм из черной тафты,
 сшитый около года назад в Кадиксе. Командир "Синко Льягас" настолько хорошо 
знал все его детали, что никак не мог ошибиться. 
      Камзол остановился, чтобы закрыть за собой дверь, и направился к дивану, 
на котором лежал дон Диего. В камзоле оказался высокий, стройный джентльмен, 
примерно такого же роста, как и дон Диего, и почти с такой же фигурой. Заметив, 
что испанец с удивлением рассматривает его, джентльмен ускорил шаги и спросил 
по-испански: 
      -- Как вы себя чувствуете? 
      Ошеломленный дон Диего встретил взгляд синих глаз. Смуглое насмешливое 
лицо джентльмена обрамляли черные локоны. Склонив голову, он ожидал ответа; но 
испанец был слишком взволнован, чтобы ответить на такой простой вопрос. 
      Незнакомец прикоснулся рукой к затылку дона Диего. Испанец поморщился и 
застонал. 
      -- Больно? -- спросил незнакомец, взяв дона Диего за руку повыше кисти 
большим и указательным пальцами. 
      Озадаченный испанец спросил: 
      -- Вы доктор? 
      -- Да, помимо всего прочего, -- ответил смуглый незнакомец, продолжая 
щупать пульс своего пациента. -- Пульс частый, ровный, -- наконец объявил он, 
опуская руку. -- Большого вреда вам не причинили. 
      Дон Диего с трудом поднялся и сел на диван, обитый красным плюшем. 
      -- Кто вы такой, черт побери? -- спросил он. -- И какого дьявола вы 
залезли в мой костюм и на мой корабль? 
      Прямые черные брови незнакомца приподнялись, а губы тронула легкая 
усмешка: 
      -- Боюсь, что вы все еще бредите. Это не ваш корабль, а мой. И костюм 
этот также принадлежит мне. 
      -- Ваш корабль? -- ошеломленно переспросил испанец и еще более 
ошеломленно добавил: -- Ваш костюм? Но... тогда... -- Ничего не понимая, он 
огляделся вокруг, затем еще раз внимательно осмотрел каюту, останавливаясь на 
каждом знакомом предмете. -- Може