ся крадучись, как забитая собака. Его лицо, утратив 
былые краски, стало безжизненным, глаза потускнели. Он выжил, несмотря на 
постоянный голод, изнуряющую работу под жестокими лучами тропического солнца и 
плети надсмотрщика. Отчаяние притупило в нем все чувства, и он медленно 
превращался в животное. Лишь чувство человеческого достоинства еще не совсем 
угасло в Питте. Ночью, когда Блад изложил план бегства, молодой человек словно 
обезумел. 
      -- Бегство! О боже! -- задыхаясь, -- сказал он и, схватившись за голову, 
зарыдал, как ребенок. 
      -- Тише! -- прошептал Блад. Его рука слегка сжала плечо Питта. -- Держи 
себя в руках. Нас запорют насмерть, если подслушают, о чем говорим. 
      Одна из привилегий, которыми пользовался Блад, состояла также в том, что 
он жил теперь в отдельной хижине. Она была сплетена из прутьев и свободно 
пропускала каждый звук. И хотя лагерь осужденных давно уже погрузился в 
глубокий сон, поблизости мог оказаться какой-нибудь слишком бдительный 
надсмотрщик, а это грозило непоправимой бедой. Питт постарался взять себя в 
руки. 
      В течение часа в хижине слышался едва внятный шепот. Надежда на 
освобождение вернула Питту его прежнюю сообразительность. Друзья решили, что 
для участия в задуманном предприятии следует привлечь человек восемь-девять, не 
больше. Из двух десятков еще оставшихся в живых повстанцев, которых купил 
полковник Бишоп, предстояло выбрать наиболее подходящих. Было бы хорошо, если 
бы все они знали море, но таких людей насчитывалось всего лишь двое -- Хагторп, 
служивший в королевском военно-морском флоте, и младший офицер Николае Дайк. И 
еще один -- артиллерист, по имени Огл, знакомый с морем, -- также мог стать 
полезным спутником. Договорились, что Питт начнет с этих трех, а затем 
завербует еще человек шесть -- восемь. Блад советовал Питту действовать 
осторожно: выяснить сначала настроение людей, а потом уж говорить с ними более 
или менее откровенно. 
      -- Помни, -- говорил Блад, -- что, выдав себя, ты погубишь все: ведь ты 
-- единственный штурман среди нас, и без тебя бегство невозможно. 
      Заверив Блада, что он все понял, Питт прокрался в свою хижину и бросился 
на соломенную подстилку, служившую ему постелью. 
      На следующее утро Блад встретился на пристани с доктором Вакером. Доктор 
соглашался дать взаймы тридцать фунтов стерлингов, необходимые для приобретения 
шлюпки. Блад почтительно поблагодарил его и сказал: 
      -- Мне нужны не деньги, а шлюпка. Но я не знаю, кто осмелится продать мне 
ее после угроз наказаний, перечисленных в приказе губернатора Стида. Вы, 
конечно, знаете его? 
      Доктор Вакер в раздумье потер подбородок: 
      -- Да, я читал это объявление... Однако, согласитесь, не мне же 
приобретать для вас шлюпку! Это станет сразу же известно всем. Мое участие 
повлечет за собой тюремное заключение и штраф в двести фунтов... вы понимаете? 
      Надежда, горевшая в душе Блада, потускнела, и тень отчаяния пробежала по 
его лицу. 
      -- Да, но тогда... -- пробормотал он, -- к чему же мне ваши деньги? 
      -- Отчаиваться рано, -- сказал Вакер, и по тонким его губам скользнула 
улыбка. -- Я об этом думал. Пусть человек, который купит шлюпку, уедет с вами. 
Здесь не должно остаться никого, кому пришлось бы впоследствии отвечать. 
      -- Но кто же согласится бежать отсюда, кроме людей, влачащих такую же 
участь, как и я? -- с сомнением спросил Блад. 
      -- На острове есть не только невольники, но и ссыльные, -- пояснил Вакер. 
-- Люди, отбывающие ссылку за долги, будут счастливы расправить свои крылья. Я 
знаю одного корабельного плотника, по фамилии Нэтталл, и мне известно, что он с 
радостью воспользуется возможностью уехать. 
      -- Но если он явится к кому-то покупать шлюпку, то, естественно, 
возникнет вопрос, откуда он взял деньги. 
      -- Конечно, такой вопрос может возникнуть, но надо сделать так, чтобы на 
острове не осталось никого, кому можно было бы задать такой вопрос. 
      Блад понимающе кивнул головой, и Вакер подробно изложил свой план: 
      -- Берите деньги и сразу же забудьте, что вам их дал я. Если же вас 
спросят о них, то вы скажете, что ваши друзья или родственники прислали вам эти 
деньги из Англии через одного из ваших пациентов, имя которого вы, как честный 
человек, ни в коем случае не можете назвать. 
      Он умолк и вопросительно посмотрел на Блада, и, когда тот ответил 
утвердительным взглядом, доктор, облегченно вздохнув, продолжал: 
      -- Если действовать осторожно, то никаких вопросов не последует. Вам 
следует договориться с Нэтталлом, потому что плотник может быть очень полезным 
членом вашей команды. Он подыщет подходящую шлюпку и купит ее. Всю подготовку к 
бегству нужно закончить до приобретения шлюпки и, не теряя ни минуты, исчезнуть.
 Понимаете? 
      Блад понимал его так хорошо, что уже через час повидал Нэтталла и выяснил,
 что он действительно согласен участвовать в побеге. Они договорились, что 
плотник немедленно начнет поиски шлюпки, а когда она будет найдена, Блад сразу 
же передаст ему необходимую сумму. 
      Поиски, однако, заняли гораздо больше времени, нежели предполагал Блад. 
Лишь недели через три Нэтталл, с которым Блад встречался почти ежедневно, 
сообщил, что нашел подходящее суденышко и что его согласны продать за двадцать 
два фунта. В тот же вечер, вдали от любопытных глаз, Блад вручил ему деньги, и 
Нэтталл ушел, чтобы совершить покупку в конце следующего дня. Он должен был