одобрит ли оно подобный образ действий?
– Полагаю, что да. Должно одобрить, во всяком случае. В последней инструкции 
президента есть намеки в этом роде. Если вы согласны действовать, я принимаю 
весь риск на себя.
– Тогда я готов подчиняться вашим распоряжениям, – отвечал командующий, который,
 по-видимому, был склонен одобрить план агента, но отнюдь не склонен был 
разделить с ним ответственность. – Мой долг – выполнять волю правительства! Я 
готов сотрудничать с вами.
– Значит, все ясно. Все будет, как мы хотим… Спросите вождей, – обратился 
Томпсон ко мне, – не побоятся ли они подписать договор завтра?
– Подписать они не боятся, но боятся того, что последует дальше.
– А что последует дальше?
– Они боятся нападения со стороны враждебной партии. Они опасаются за свою 
жизнь.
– Что же мы можем сделать для их защиты?

– Оматла говорит, что они спасутся, если вы дадите им возможность уехать к их 
друзьям в Таллахасси
note 46
. Там они пробудут до самого переселения. Они дают слово явиться к вам в Тампу
note 47
или туда, куда вы их вызовете.

Два генерала снова начали шепотом совещаться. Это неожиданное предложение 
необходимо было обсудить.
Оматла тем временем добавил:
– Если нам нельзя будет отправиться в Таллахасси, мы не можем… мы не смеем 
оставаться здесь, среди своих. Тогда мы должны искать убежища в форте.
– Что касается вашего отбытия в Таллахасси, – ответил агент, – то мы рассмотрим 
этот вопрос и дадим вам ответ завтра. А пока что вам нечего опасаться. Это 
главный военный вождь белых, он защитит вас!
– Да, – сказал Клинч, приосанившись. – Мои воины многочисленны и сильны. Их 
много в форте и еще больше в пути сюда. Вам нечего бояться.
– Это хорошо, – ответили вожди. – Если нам придется плохо, мы будем искать у 
вас защиты. Вы обещали ее нам – это хорошо!
– Спросите вождей, – обратился ко мне агент, которого осенила новая мысль, – не 
знают ли они, явится завтра на собрание Холата-мико?
– Сейчас мы этого не знаем. Холата-мико не открыл своих намерений. Но скоро мы 
это узнаем. Если он собирается остаться, то до восхода солнца его палатки не 
будут свернуты. Если нет – то они будут убраны до заката луны. Луна заходит, и 
мы скоро узнаем, уйдет он или останется.
– Палатки вождей видны из форта?
– Нет. Они скрыты за деревьями.
– Вы сможете сообщить нам о Холата-мико?
– Да, но только на этом же месте. В форте наш посланец будет замечен. Мы можем 
вернуться сюда сами и встретить одного из вас.
– Правильно, так будет лучше, – ответил агент, довольный ходом событий.
Прошло несколько минут. Оба генерала продолжали шепотом совещаться. Вожди 
стояли в стороне, неподвижные и молчаливые, как статуи. Наконец генерал Клинч 
обратился ко мне:
– Лейтенант! Вы подождете здесь возвращения вождей. С ответом явитесь прямо ко 
мне в штаб.
Последовал обмен поклонами. Два американских генерала отправились к себе в форт,
 а индейские вожди исчезли в противоположном направлении.
Я остался один.



Глава XXXII. ТЕНИ НА ВОДЕ

Я остался наедине со своими мыслями. Мысли эти были окрашены чувством горечи. 
Виной тому было несколько причин. Мои радужные планы были разрушены, мое сердце 
жаждало вернуться к светлым и тихим радостям дружбы, но меня раздирали сомнения,
 меня мучили неопределенность и неизвестность.
Смятение мое усугублялось и другими чувствами. Роль, которую мне надо было 
играть, казалась мне отвратительной. Я сделался орудием коварства и зла, мне 
пришлось начинать свою военную карьеру с участия в заговоре, основанном на 
подкупе и измене. И хотя я действовал не по своей воле, я чувствовал всю 
постыдность своих обязанностей и выполнял их с непреодолимым отвращением.
Даже прелесть тихой ночи не успокаивала меня. Мне казалось, что к моему 
настроению больше подошла бы буря.
И все-таки это была удивительная ночь! Земля и воздух застыли в безмолвном 
покое. Порой по небу проносились белые перистые облачка, но они были так 
прозрачны, что закрывали лунный диск лишь легкой серебряной дымкой, и он лил на 
лес свой яркий свет, не теряя ни одного ослепительного луча. Блистательное 
великолепие лунного света, отражаясь от глянцевитых листьев лавров, преображало 
весь лес, в нем как будто сверкали миллионы зеркал. Особый эффект этой картине 
придавали светляки. Они целыми тучами летали под тенью деревьев и освещали 
темные своды леса разноцветными искрами – алыми, синими, золотыми… Они носились 
то вверх, то вниз, то прямо, то кружась, как бы двигаясь в лабиринте какого-то