не надо больше ни яркого солнечного света, ни пения птиц в листве, ни аромата 
цветов. Все лесное великолепие с его гаммой красок – зеленых и золотых – 
отходит на задний план. Если бы вместо майского утра был самый мрачный 
декабрьский день, случилось бы то же самое, так как при одном виде этих 
очаровательных созданий все меняется, как по волшебству. Бедная хижина 
превращается в дворец, сухие стволы деревьев становятся мраморными коринфскими 
колоннами, и высохшие ветви венчают их, словно капители. Даже огороженная узкая 
полоса земли, где растет кукуруза, превращается в сказочный сад.
Но не волшебством объясняется такое превращение. Его совершают две молодые 
девушки – черноволосая и белокурая, – показавшиеся на пороге хижины скваттера. 
Они не похожи друг на друга, но все же между ними есть нечто общее – обе они 
прекрасны.
Кто же это? Две сестры? В их внешности нет ничего, что говорило бы о таком 
родстве. Одна из них высокая, стройная, с золотисто-смуглым цветом лица, 
свойственным брюнеткам. Чуть раскосые глаза, орлиный нос и все черты лица 
делают ее похожей на индианку племени чикасавы, некогда владевшего этим 
обширным лесом. Возможно, в жилах этой девушки течет их кровь, но кожа ее 
слишком светла для настоящей индианки. Индейское происхождение особенно 
подчеркивается ее одеждой. На ней полосатая желтая юбка из домотканой материи и 
зеленый корсаж из более тонкой ткани, имеющий почти нарядный вид. Блестящие 
браслеты, излюбленные индейскими красавицами, охватывают ее запястья, несколько 
рядов ярких бус украшают шею. Расшитые бисером мокасины изящно облегают ноги. 
Отсутствие головного убора довершает ее сходство с индианкой. Роскошные черные 
волосы, заплетенные в косу, уложены короной вокруг головы. Вместо гребня и 
золотых шпилек – алые перья из крыльев виргинского кардинала. Это украшение 
указывает на некоторое внимание, уделенное туалету, и вместе с необычной 
прической оно придает девушке, несмотря на простоту одежды, тот вид, который 
принято называть величественным. Однако в ней нет ничего неженственного, хотя, 
глядя на ее лицо, можно сразу угадать натуру незаурядную, характер скорее 
решительный, чем мягкий, и сердце, одаренное почти мужской храбростью. Это 
впечатление усиливается видом легкого ружья, которое она держит в руках, сумки 
с пулями и рога с порохом, висящими на левом плече. Впрочем, в этих местах 
многие девушки, подобно ей, носят при себе смертоносное оружие и владеют им с 
большим искусством.
Красавица, стоящая рядом, совсем на нее не похожа. У нее безупречно правильные 
черты лица, белоснежная кожа, ослепительный румянец и сияющие золотые волосы.
Девушка эта еще очень молода, почти ребенок.
Одета она еще проще, чем ее спутница: в свободное платье из той же домотканой 
материи, с вырезом на груди и длинными рукавами. Ее чудесные золотые волосы 
падают на плечи густыми, длинными локонами, заменяя ей и шаль и головной убор. 
Нитка жемчуга – конечно, фальшивого – ее единственное украшение. На ней нет ни 
туфелек, ни чулок, но самая дорогая обувь не могла бы сделать изящнее ее 
хорошенькие маленькие ножки.
Кто же они, эти прекрасные лесные цветы? Откроем тайну. Они сестры, но от 
разных матерей и единственные дети охотника, которому принадлежат хижина и 
участок.
Счастливец! Пусть он беден и дом его убог, но он никогда не будет одиноким. 
Самый гордый принц может позавидовать ему, обладателю двух сокровищ, бесценных 
и ни с чем не сравнимых!



Глава II. МЭРИЕН И ЛИЛИЕН

В дверях девушки останавливаются при виде огромной тощей собаки, которая 
выбегает из конюшни и, неуклюже виляя хвостом, направляется к ним. К ней 
чрезвычайно подходит ее кличка «Волк», так как, даже ласкаясь, она сохраняет 
мрачный и свирепый вид. Очевидно, она чего-то хочет и особенно ластится к 
старшей сестре – Мэриен.
– Здравствуй, Волк, – говорит девушка. – Я вижу, ты голоден, бедняга, и у тебя 
совсем подвело живот. Что бы дать ему, Лил?
– Не знаю, сестрица. У нас для бедного пса ничего нет.
– Кажется, есть немного оленины.
– Боюсь, отец не позволит отдать ее Волку. Он говорил, что ожидает кого-то к 
обеду. Ты не знаешь, кого?
Этот вопрос, заданный с лукавой улыбкой, неприятен старшей сестре. Ее лицо 
затуманивается.
– Знаю. Но со мной этот гость обедать не будет. Я нарочно захватила ружье, так 
как намерена пообедать в лесу. А скорей всего, обойдусь совсем без обеда. Но не 
бойся, Волк: буду я обедать или нет, ты свой завтрак получишь… Но в самом деле, 
Лил, я не представляю себе, чем мы накормим сейчас нашего пса. Я могла бы 
подстрелить одного из стервятников, которые сидят на том дереве, но даже собака 
не дотронется до этих мерзких птиц.
– Посмотри, сестрица, вон белка. Я знаю. Волк их ест с удовольствием, только 
как-то жаль убивать эту малютку.
– Ничуть. Эта малютка ловкая воровка. Она только что побывала в нашем амбаре. 
Убив ее, я сделаю два добрых дела: накажу воришку и вознагражу преданную собаку.
 Кш-ш, негодная!
Вспугнутая белка с молниеносной быстротой мчится к ближайшему дереву. Заметив 
ее, Волк стремглав бросается за нею, но собаке редко удается догнать этих юрких