приводила в ужас. – Скорей, иначе будет слишком поздно!
– Вперед, друзья, вперед! – крикнул Гейс, пришпоривая лошадь и бросаясь с места 
в карьер.
Но как ни спешили рейнджеры, индейцы предупредили их и как демоны устремились 
на приступ блокгауза, откуда уже не было слышно выстрелов и неслись только 
отчаянные вопли избиваемых женщин и детей.
– Кричите, друзья мои, кричите громче! – говорил полковник Гейс своим людям. – 
Наши крики, может быть, испугают краснокожих и заставят их обратиться в 
бегство!..
И он, подавая пример, принялся кричать во всю силу своих легких; затем он 
разрядил в воздух револьвер, как бы давая этим сигнал начать стрельбу, и 
рейнджеры стали сейчас же стрелять на скаку, в надежде если не ранить индейцев, 
то, может быть, вызвать этим смятение среди них. Когда они через несколько 
минут после этого подъезжали к реке, пожар уже догорал, и громкие крики 
сменились слабыми восклицаниями и стонами умирающих. В момент переправы через 
реку индейцы сделали несколько выстрелов по отряду полковника, но одного залпа 
оказалось достаточно, чтобы обратить в бегство краснокожих, которых не могло, 
кроме того, не испугать и весьма значительное число бледнолицых.
Полковник первый переплыл через реку, которая в этом месте была и широка, и 
довольно глубока, и сейчас же бросился к блокгаузу. В ту минуту, когда он 
вбежал в эти обгорелые развалины и спрашивал, не осталось ли кого-нибудь в 
живых, ему отвечал слабый голос:
– Почти никого, почти никого!



Глава 20. БЛОКГАУЗ

Луизиана вбежала в блокгауз одновременно с шерифом, и они увидели ужасную 
картину разыгравшейся здесь кровавой драмы. Сквозь багрово-красные клубы дыма 
видны были лежавшие вповалку тела мужчин, женщин и детей, бледнолицых, 
краснокожих и негров. Одни из них уже были мертвы, а другие еще мучились в 
предсмертной агонии. Все они, за исключением индейцев, были оскальпированы: но 
индейцев, надо заметить, было гораздо меньше, чем других, и жертвами кровавой 
бойни стали, главным образом, негры, негритянки и их дети. Из бледнолицых 
бросался в глаза великан в охотничьей блузе: он, по всей вероятности, свалился 
последним, потому что его громадное тело лежало сверху. Он был уже мертв и все 
еще сжимал своими могучими руками задушенных им перед смертью врагов. 
Управляющий, а это был он, тоже был оскальпирован, как и все убитые…
– Кто это говорил сейчас? – спросил шериф.
– Я, – отвечал тот же голос, доносившийся из противоположного угла блокгауза.
– А где остальные? – спросил шериф, делая несколько шагов в ту сторону, откуда 
слышался голос разговаривавшего с ним человека.
– Они ушли… уехали…
– Все?
– О, нет.
– Да где же вы?
– Здесь, под этой грудой проклятых краснокожих, – отвечал неизвестный. – Я не 
могу сам выбраться, помогите мне, пожалуйста. Кроме меня, я думаю, в живых 
остался только один бедный малютка… Он тут, возле меня…
– А как вы себя чувствуете?
– Очень плохо… Мне, должно быть, осталось недолго жить… Помогите же мне 
выбраться отсюда поскорей… Я задыхаюсь…
Гейс вместе с Луизианой, у которой из глаз лились слезы, поспешил на помощь к 
умирающему, который лежал в углу под кучей навалившихся на него мертвых тел. 
Полковник оттащил в сторону трупы убитых индейцев и тогда, при свете 
догоравшего пожара, увидел взывавшего о помощи белого, в котором, к своему 
удивлению, узнал своего старого приятеля Карроля.
– Карроль, неужели это ты, дружище? – спросил шериф.
– Я, или, вернее, то, что от меня осталось, – отвечал бывший траппер, голос 
которого звучал теперь уже гораздо громче.
Затем он вдруг вскочил, на ноги и, протягивая Гейсу руку, проговорил:
– Как я рад тебя видеть, шериф! Ты всегда являешься там, где совершается 
преступление! Жаль только, что ты приехал поздно и не можешь уже спасти 
остальных…
– Я опоздал всего на несколько минут. А что твои раны?
– Мои раны? А я и забыл совсем о них. У меня страшно болит рука, – сказал он, 
приподнимая правой рукой висевшую, как плеть, левую, – и потом у меня, должно 
быть, сидит пуля и в ноге… Но все это пустяки, я чувствую себя прекрасно и, 
должно быть, просто-напросто со страху вообразил себя умирающим…
Тем временем Луизиана обошла весь блокгауз и убедилась, что из белых пострадали 
только двое: убитый и оскальпированный Стротер и раненый Ваш Карроль. Все 
остальные были негры и краснокожие. Это ее и обрадовало, и испугало в одно и то 
же время, и она, подбежав к Карролю, прерывавшимся от волнения голосом 
спросила:
– А где мой дядя? Где Теннесси? Где мой брат? Где они, скажите, ради Бога? 
Неужели они тоже все убиты?
– Нет, мисс, успокойтесь, – отвечал траппер, – они все перебрались на другой 
берег реки раньше, чем блокгауз стал добычей индейцев, и, вероятно, спрятались 
где-нибудь в кустах на берегу. Я остался здесь вместе с управляющим Стротером и