Думая, что хозяин не слышал или не понял его, Антонио вновь повторил то же 
самое. Тогда Карлос наконец посмотрел в его сторону.
– Дорогой мой Антонио, – сказал он, – ты думаешь, я слеп? Или глуп?
Он сказал это без гнева. Антонио понял и, придержав коня, опять присоединился к 
остальным.
Так ехали они то вскачь, то замедляя шаг, чтобы немного передохнули усталые 
лошади. Так ехали они по следу, и след неуклонно вел к городу.
Наконец они достигли того места, где дорога, извиваясь, спускалась с 
плоскогорья в долину. По этой извилистой тропе поднимался Карлос в день святого 
Иоанна, чтобы показать свое искусство наездника. Наверху, в том месте, где 
начинался спуск, Карлос приказал своему отрду остановиться и в сопровождении 
одного только дона Хуана подъехал к самому краю выступающего вперед утеса – 
место это называется Утес загубленной девушки. Именно здесь остановил он тогда 
коня.
Они подъехали к краю обрыва. Отсюда видны были вся долина и город.
– Видишь вон тот дом? – спросил охотник, показывая на громадное здание, 
высившееся поодаль от других, на полпути между всадниками и городом.
– Крепость?
– Да, крепость.
– Вижу, а что?
– Она там!



Глава XXX

В эту минуту по асотее шагал взад и вперед какойто человек. Это был не часовой, 
хотя с обеих сторон асотеи стояло по часовому; они были вооружены карабинами, 
их головы и плечи виднелись над зубчатыми башнями крепости.
Человек, который расхаживал взад и вперед, был офицер, и та часть асотеи, где 
он прогуливался, расположенная над офицерскими квартирами, отделялась от 
остальной крыши стеной такой же высоты, как и весь парапет. Притом это 
огороженное место было священно – здесь редко раздавались грубые шаги 
обыкновенных солдат. Это была как бы верхняя палуба крепости.
Офицер был в полной форме, хотя и не при исполнении обязанностей, но по стилю и 
покрою его мундира с первого взгляда ясно было, что этот вояка – большой франт 
и любит во всякое время щеголять в полном параде. Он носил свои золотые галуны 
и пестрый мундир, как павлин – пышное оперение. То и дело он приостанавливался 
и окидывал взглядом свои лакированные сапоги, проверял, стройны ли у него ноги, 
или любовался перстнями, которыми были унизаны его белые, холеные пальцы.
При этом он был отнюдь не красавец и не герой, но это не мешало ему воображать 
себя и тем и другим – Аполлоном и Марсом сразу.
А был он полковником испанской армии, комендантом крепости, ибо офицер этот был 
не кто иной, как Вискарра.
Вполне довольный собственной наружностью, он, как видно, был очень недоволен 
чем-то другим. На лице его лежала тень, которую не могло прогнать даже 
созерцание собственных лакированных сапог и лилейнобелых рук. Какая-то мысль 
тяготила его и даже заставляла порою вздрагивать и беспокойно оглядываться по 
сторонам.
– Да ведь это был только сон, – бормотал он. – И зачем я об этом думаю? Это был 
только сон.
Произнося эти отрывочные фразы, он смотрел себе под ноги, а когда поднял глаза, 
случайно взглянул в сторону Утеса загубленной девушки. Впрочем, нет, не 
случайно: ведь этот утес тоже привиделся ему во сне, и взгляд его следовал за 
мыслями.
В то мгновение, как взгляд его упал на вершину утеса, Вискарра вздрогнул, точно 
увидел перед собою страшный призрак, и невольно ухватился за парапет. Кровь 
отхлынула от его щек, челюсть отвисла, он быстро, прерывисто дышал.
Что же было причиной такого волнения? Быть может, силуэт далекого всадника на 
самой вершине утеса, четко вырисовывавшийся в бледном небе? Что в этом зрелище 
так испугало коменданта? А он был смертельно испуган. Послушаем его.
– Боже мой! Боже мой, это он! Его лошадь… Он !.. Совсем как в моем сне… Это он! 
Мне страшно смотреть на него! Не могу…
На секунду офицер отвернулся и закрыл лицо руками.
Секунда – и он опять поднял глаза. Не любопытство, но страх заставил его, точно 
завороженного, снова поглядеть в ту сторону. Всадник исчез. Ни лошади, ни 
человека – ни единого пятнышка не видно было на фоне неба над обрывом.
– Наверно, мне опять померещилось? – все еще дрожа, спросил себя трус. – 
Наверно, померещилось… Там никого нет, и уж во всяком случае… Как бы он мог? Он 
за сотни миль отсюда! Мне просто показалось ! – И он захохотал. – Что это со 
мной, хотел бы я знать? Тот страшный сон сбил меня с толку. Черт побери! Не 
буду больше об этом думать!
И он зашагал взад и вперед еще быстрее, чем прежде, воображая, что это отвлечет 
его от неприятных мыслей. Но всякий раз, поворачиваясь, он невольно смотрел в 
сторону утеса, пытливо оглядывал весь край обрыва, и в этом взгляде был страх. 
Но всадник – или призрак – не появлялся больше, и Вискарра понемногу начал 
успокаиваться.
По каменным ступеням застучали шаги. Кто-то поднимался по лестнице.
Вот показалась голова, плечи, и на асотею шагнул капитан Робладо.
Он и Вискарра поздоровались, из чего можно было понять, что в этот день они еще