— Чего изволите? — спросил официант.

— У вас имеется пиво? Я хотел бы выпить «церевизии», как оно именуется 
по-латыни.

— Да, сеньор, пиво у нас есть, по цене шесть бумажных талеров [9 - Бумажный 
талер — под «талером» в европейских государствах, где говорят на немецком языке,
 понимались серебряные монеты, курсировавшие в XV-XIX вв. В Англии, а потом и в 
Северной Америке слово «талер» употреблялось как синоним слова «доллар», здесь 
речь идет как раз о долларах США.] одна бутылка.

— Принесите мне бутылку, или «ампулу», а также «лагену» по-латыни.

Официант с большим удивлением взглянул на странного посетителя, пересыпавшего 
обычные фразы ученой латынью, но вслух своего удивления выказывать не стал, 
молча принес бутылку и высокий стакан и наполнил его. Маленький гаучо, однако, 
не стал немедленно пить пиво: все никак не мог оторвать своих глаз от книги. 
Однако его прилюдное уединение вскоре было нарушено. И сделал это не кто иной, 
как все тот же недавний возмутитель спокойствия Антонио Перильо. Подойдя к 
малышу, он вкрадчиво произнес:

— Прошу прощения, сеньор, но мы, кажется, знакомы.

Гаучо наконец оторвался от книги, встал со своего стула и вежливым тоном 
ответил:

— Мне очень жаль, сеньор, но я должен вас разочаровать. Вы ошиблись, мы с вами 
не встречались.

— Понятно. Очевидно, у вас есть причина меня не узнавать. Но я ее не знаю, так 
что, может быть, вы соблаговолите объяснить мне, в чем состоит эта причина?

— Причина? По-латыни «кауза», кажется? Впрочем, сейчас это не важно. Гораздо 
важнее то обстоятельство, что я вас действительно не знаю.

— Но я уверен, что мы уже встречались с вами раньше, правда, не здесь, а в 
верховьях Ла-Платы.

— Но я никогда там не был, уверяю вас, сеньор! Я вообще всего неделю в 
Аргентине и за это время еще ни разу не покидал Буэнос-Айреса.

— Но могу я, по крайней мере, узнать, кто вы, собственно, будете и где в таком 
случае находится ваш дом?

— Мой дом — в Ютербогке, или Ютербоге, а также Ютербокке, выбирайте тот вариант 
названия моего родного города, который вам больше по душе. Я не возьмусь 
утверждать, какой из них верный, но сам склоняюсь больше к варианту «Ютербогк», 
потому что окончание этого названия объединяет в себе два других его варианта — 
«бог» и «бокк».

— О вашем родном городе мне никогда не приходилось слышать. Будьте добры, 
скажите, как вас зовут?

— Охотно. Моргенштерн. Доктор Моргенштерн.

— А чем вы занимаетесь?

— Я ученый, или, точнее говоря, исследователь-одиночка.

— И что вы исследуете?

— Я зоолог, сеньор. А в Аргентину прибыл для того, чтобы разыскать останки 
глиптодонтов, мегатериев и мастодонтов [10 - Глиптодонты — ископаемые 
млекопитающие кайнозойского (см прим 11) времени, родственные современным 
броненосцам; их тела были покрыты костным панцирем.Мегатерий — род ископаемых 
млекопитающих, гигантский наземный ленивец, имели массивное туловище — длиной 
до 6 м. и короткие ноги, были травоядными.Мастодонты — ископаемые млекопитающие 
из группы хоботных, сходные с современными слонами; вымерли уже в современную 
геологическую эпоху.].

— О, да я и слов-то таких никогда не слышал!

— Я имею в виду доисторических гигантских броненосцев, ленивцев и слонов.

Лицо эспады вытянулось. В полной растерянности и недоумении он спросил:

— Вы это серьезно, сеньор?

— Да, я нисколько не шучу.

— И где же вы собираетесь искать этих зверей?

— Ну, разумеется, среди животных, обитающих в пампе. Еще неизвестно, все ли из 
них исчезли во время деливиума.

— Деливиума? А, сеньор, я понял: вы говорите со мной на этом языке, чтобы дать 
мне тем самым понять, что я вам мешаю…

— Что вы, что вы! Этот язык вполне понятен каждому человеку. Взглянит