добавить этот педант.

— А я, хотя и ваш земляк (я родился в Майнце), наверное, нетипичный немец, то 
есть несерьезный человек, дилетант. Главное, что я с удовольствием готов 
изучать, — жизнь в ее современном варианте, как я это понимаю. Я люблю 
приключения, путешествия.

— Бог мой, вы родились в Майнце, то есть в Могонтиаке, как его называли в 
древности, в городе, основанном Друзом! [22 - Имеется в виду Клавдий Нерон Друз 
Старший (39-0 до н. э.), брат римского императора Тиберия, совершивший в 11 г 
до н. э. удачный завоевательный поход в Германию.] Как это замечательно! — 
возликовал ученый, не обратив никакого внимания на иронию, заключенную в словах 
своего земляка. — Но что привело вас в Северную Америку?

— Страсть к приключениям.

— А в Южную?

Хаммер секунду помедлил с ответом. Отсвет какого-то тяжелого воспоминания 
промелькнул в его глазах, и он сказал со сдержанной грустью:

— Меня привело в эту страну одно обстоятельство, о котором мне сейчас не 
хотелось бы распространяться.

Сеньор Салидо понял, что опять возникла необходимость вмешаться в разговор двух 
немцев. Он знал, что доктор Моргенштерн сейчас может произнести что-нибудь, 
причиняющее боль его собеседнику, потому что уже давно заметил, что 
любознательность доктора Моргенштерна, к сожалению, довольно часто заставляла 
его изменять некоторым правилам вежливости и деликатности, обязательным для 
всякого воспитанного человека,

— Дорогой сеньор Хаммер, а вы знаете, мы довольно долго разыскивали вас, — 
переменил он своим вмешательством тему разговора, — но безуспешно, из чего я 
сделал вывод, что вы остановились не в отеле. Я угадал?

— Я и мои товарищи остановились у своих друзей, — ответил ему Отец-Ягуар.

— И сколько еще времени вы пробудете в Буэнос-Айресе?

— Недолго. Я планирую в скором времени отправиться в Анды.

— Входит ли в ваши намерения добраться до Лимы?

— Возможно, мы и заглянем туда, но я еще не принял окончательного решения.

— Вы знаете, сеньор Хаммер, я спрашиваю об этом отнюдь не из праздного 
любопытства. У меня гостит племянник из Лимы. Пришло время ему возвращаться 
домой. Я знаю, что вы — человек прямой, и хочу услышать от вас откровенный 
ответ на мою просьбу: вы можете взять с собой моего племянника?

— А сколько ему лет?

— Шестнадцать недавно исполнилось.

— Тогда ему лучше остаться при вас, он пока еще не дорос до такого путешествия.

— О, уверяю вас, сеньор Хаммер, он уже далеко не ребенок и, кстати, что 
касается чисто физических параметров, довольно рослый и атлетичный парень.

— Это, безусловно, хорошо его характеризует, но скажите мне, сеньор, отдаете ли 
вы себе отчет в том, с чем может столкнуться неопытный юноша в тех местах, где 
и не всякий-то взрослый мужчина не оплошает в случае чего?

— Вполне. Кстати, не поймите меня так, что я вас хочу расположить к себе с 
помощью своих денег, но я заявляю, что готов финансировать вашу экспедицию 
полностью.

— Нет-нет, никаких дополнительных субсидий нам больше не требуется. Я привык 
жить на собственные средства. Работал иербатеро в Гран-Чако, был гамбусино [23 
- Гамбусино — золотоискатель (исп.).] в Перу, чинчильеро [24 - Чинчильеро — 
охотник на шиншилл (исп.).] в Андах, каскарильеро [25 - Каскарильерро — сборщик 
коры дерева каскариль, или хинного дерева (исп.).] в Бразилии. Мои спутники 
тоже люди бывалые. Поймите меня тоже: никто из нас не испугается взять на себя 
ответственность за юношу, но все мы привыкли рисковать не раздумывая, а 
присутствие в экспедиции вашего племянника, само собой разумеется, потребует от 
нас соблюдения осторожности.

— Благодарю вас за такой ответ! Вы говорите как человек дальновидный и честный. 
Я, может быть, и повторяюсь, однако скажу еще раз: мой племянник Антон — отнюдь 
не маменькин сынок, как вы, наверное, предполагаете. Он отлично стреляет из 
ружья и неплохо держится в седле, кроме того, знает из собственного опыта, что 
такое Анды, дважды он уже переходил по горным тропам из Перу в Боливию. Наконец 
мальчик предприимчив по складу своей натуры. Да вы сами можете убедиться в том, 
что я нискол