находился в момент урагана рядом с лошадьми. Ноги 
у большинства из них были связаны, но всех лошадей люди Отца-Ягуара просто не 
успели связать — и несчастные животные выражали свой испуг не только при помощи 
фырканья и ржанья, как их стянутые по ногам сородичи, они метались, вставали на 
дыбы, что было очень опасно не только для них самих, но и для окружающих их 
людей.

Раздался удар, оглушительная сила которого превосходила все остальные, но люди 
почему-то совершенно ясно, хотя и безотчетно, осознали, что это — 
заключительный аккорд урагана, объединивший землю и небо единой сплошной стеной 
огня. И вдруг наступила полная тишина… Но все по-прежнему молчали, наверное, по 
инерции… Отец-Ягуар встал со своего места, подошел ко входу в дом, выглянул 
наружу. Там текла теперь широкая полноводная река — наследство ливня. 
Отец-Ягуар, посмотрел на небо, полное звезд, и воскликнул:

— Слава Богу! Все кончилось!

— Да! Слава Богу! Благодарение его милости! — воскликнул доктор Моргенштерн, 
прижав к своему бледному лицу обе ладони. — Такого мне еще не приходилось 
переживать. Я испытал такой ужас, что просто не в силах его описать!

— Да уж! — поддержал его Фриц. — Господа, меня страшно интересуют два вопроса: 
во-первых, зачем мы вообще разводили костры и, во-вторых, как это так 
получилось, что в них не ударили молнии?

— Да! Наукой давно уже доказано, что костры притягивают электрические разряды 
во время грозы! — поддержал Фрица в свою очередь доктор Моргенштерн.

— Этого не могло случиться по той простой причине, что рядом находится лес, 
который притягивает электрические разряды гораздо сильнее. Господа, я бы с 
удовольствием рассуждал с вами на эту тему и дальше, но сейчас меня гораздо 
больше волнует то, в каком состоянии после такой встряски пребывают наши лошади.


Он вышел из дома и оказался по колено в воде: там, где еще совсем недавно было 
сухо и пыльно, несся бурный поток дождевой воды. Зайдя в первый же дом, в 
котором были размещены лошади, Отец-Ягуар с удивлением констатировал, что они 
не выказывали ни малейших признаков беспокойства. Никаких достойных упоминания 
ушибов или ран на их телах он тоже не обнаружил — так, мелкие царапины от 
шараханья о стены, только и всего. На столь благополучный финал приключения во 
время урагана Карл Хаммер никак не рассчитывал, и у него непроизвольно 
поднялось настроение.

К своим товарищам он вернулся энергичный, улыбающийся, но никто не обратил на 
это особого внимания, потому что все затаив дыхание, как дети, слушали 
захватывающий рассказ лейтенанта Берано о его приключениях, тем более, что 
рассказчик он был отличный.

На звук шагов Отца-Ягуара лейтенант обернулся и воскликнул:

— Сеньор, вы появились очень кстати! Я сейчас как раз рассказываю о том, какие 
права я имею на оружие, которое присвоил ваш отряд.

— Присвоил? Меня, знаете ли, не устраивает такая формулировка. Мы взяли это 
оружие на сохранение — вот так будет точнее.

— Если вы позволите, я хотел бы знать, по какому праву?

— На этот раз, лейтенант, вы выразились уже точнее: именно, если я позволю. 
Извините, но я сначала отвечу вам вопросом на вопрос: а какое право вы имеете 
задавать мне подобные вопросы?

— Но я выполняю поручение самого генерала Митре!

— Ах вот оно что! Но какие вы можете предъявить нам доказательства, 
подтверждающие ваши полномочия?

— Какие именно доказательства вы предпочитаете получить?

— Разумеется, документы.

— Но как? Здесь? Документы? Какое нелепое требование! Или вы всерьез полагаете, 
что сюда, в Гран-Чако, ко мне регулярно отправляют нарочного с документами и 
распоряжениями командования?

— Но раз вы утверждаете, что действуете по поручению такого важного лица, как 
генерал Митре, у вас должны быть какие-нибудь бумаги, подтверждающие ваши 
полномочия! Иначе вам может поверить, уж извините, только очень наивный, если 
не сказать глупый, человек.

— Сеньор, я могу дать вам честное слово, что говорю чистую правду, а других 
доказательств у меня нет! Я надеюсь, вы понимаете, что честное слово офицера — 
не пустой звук! Если же нет, то…

И его рука потянулась к ножу на поясе, правда, не слишком решительно: пальцы на 
руке лейтенанта заметно дрожали.

— Оставьте эту игрушку в покое! — повелительным тоном воскликнул Отец-Ягуар. — 
Я не кровожадный человек, однако у меня есть правило: поднявший на меня нож 
знакомится с моим кулаком. Но, несмотря на то, что вы ведете себя вызывающе, я 
не стану применять по отношению к вам это свое правило, потому что я никогда не 
слышал, чтобы вы совершили поступок, задевающий чью-либо честь.

— Значит, будем считать, мы пришли к согласию?

— Да, и в то же время нет. Поймите меня правильно! Я доверяю вашему честному 
слову, но отнюдь не всему, что вы говорите: мне все же неясны ваши полномочия.

— М