ами — грязные, в истрепанной одежде, с голодным 
блеском в глазах. Почти все, кроме оружия да еще некоторых инструментов, мы 
побросали в пути. Добравшись до реки, мы напились и с наслаждением окунули в 
холодную воду наши израненные ноги. В мыслях у обоих была только еда, и 
разговор вертелся вокруг всевозможных деликатесов — оленьего окорока, 
медвежьего филея, копченого бизоньего языка и, конечно, жаркого из лосятины. В 
этой местности наверняка водились лоси, и фантазия моего компаньона, 
подогреваемая волчьим аппетитом, разыгралась не на шутку.

— Эх, если бы Нам посчастливилось встретить одного из этих скотов! — 
приговаривал Бен, плотоядно облизываясь. — Первым делом влеплю ему пару зарядов 
между рогов, а потом…

— А потом ваша песенка будет спета! — внезапно произнес насмешливый голос, он 
доносился откуда-то сзади. — Лось быстро превратит вас в кашу своими копытами. 
Стрелять такому зверю меж рогов — бесполезное занятие, да и рогов-то у него 
чаще всего нет… А вы, джентльмены, судя по всему, были первыми учениками в 
какой-нибудь нью-йоркской школе или просто с неба свалились?

Мы оба вскочили и в изумлении уставились на нежданного собеседника, который 
вышел из-за кустов. Олд Уоббл стоял перед нами и с прищуром смотрел на нас.

Задав нам несколько вопросов, незнакомец (а тогда мы еще не знали, как его 
зовут) окончательно уяснил ситуацию и предложил следовать за ним. Тон его не 
допускал возражений, и мы покорно собрались в путь.

Примерно в миле от реки, на зеленом лугу, окруженном лесом, стояла бревенчатая 
хижина, или, как называл ее Олд Уоббл, «ранчо». За домом, почти вплотную к нему,
 располагались конюшня и коровник. Бывший ковбой стал независимым скотоводом, 
чем немало гордился. Вести хозяйство ему помогали белый объездчик Билл Литтон и 
несколько пастухов — вакерос, индейцев из племени снейк (змея [14 - Индейцы из 
племени «снейк» — «снейк», то есть «змеями», называли шошонов, исполнявших 
ритуальный танец змеи. Шошоны жили сначала от Айдахо до Калифорнии, но уже в 
начале XIX в. значительную часть своих земель уступили федеральному 
правительству, оставшись в трех резервациях (две — в Айдахо, одна — в 
Вайоминге).]). Все они души не чаяли в своем патроне и были готовы идти за ним 
и в огонь, и в воду. Мы застали их за загрузкой большого фургона с брезентовым 
верхом.

— Вы, кажется, мечтали подстрелить лося, — заметил старик, когда мы подошли к 
ранчо. — Я как раз собираюсь на охоту в горы и, пожалуй, возьму вас с собой, 
погляжу, чего вы стоите. Если вы толковые ребята, то сможете остаться у меня. 
Но сперва зайдем в дом и перекусим, от голодного стрелка, ясное дело, проку не 
жди.

Сами понимаете, уговаривать нас не пришлось. Мы усердно работали челюстями, но, 
как только насытились, Уоббл объявил, что пора выезжать — мол, задерживаться 
из-за нас он не намерен. Нам предоставили хороших лошадей, и мы начали свою 
первую охотничью вылазку на Диком Западе.

Старик возглавлял кавалькаду; мне он велел держаться рядом с ним. По другую 
сторону от нашего предводителя шагал вьючный мул, недоуздок которого был 
привязан к седлу Олд Уоббла. За нами ехали Бен и Билл, а позади — фургон, 
запряженный четверкой лошадей. Правил ими один из индейцев с ранчо, по имени 
Пак-Му-И, то есть Кровавая Рука. Впрочем, несмотря на такое устрашающее имя, 
выглядел он совсем не кровожадно. Другие его соплеменники остались 
присматривать за домом и скотом, что свидетельствовало о полном доверии хозяина 
к своим краснокожим слугам.

Перейдя реку, мы миновали небольшую светлую рощу и очутились в широкой прерии, 
над морем волнующейся под ветром травы. Через несколько часов езды пошли холмы. 
Солнце уже клонилось к западу, и Олд Уоббл подал сигнал к остановке.

Лошадей распрягли, из фургона была извлечена просторная палатка, перед которой 
разложили костер. В этом месте наш предводитель рассчитывал задержаться на 
день-другой, поохотиться на вилорогов. Попадались и бизоны — в пути мы не раз 
видели их скелеты, а неподалеку от нашего лагеря валялся огромный, выбеленный 
дождями и солнцем, бизоний череп. Решено было, что назавтра мы — четверо белых 
— заберемся на заболоченное, покрытое кустарником плато и попробуем отыскать 
лосей, а Кровавая Рука будет охранять лагерь, не упуская возможности 
подстрелить антилопу, одинокого бизона или еще какую-нибудь иную дичь, если она 
окажется поблизости.

К удивлению, ни в этот, ни в следующий день нам так и не подвернулась никакая 
добыча. Олд Уоббл свирепел с каждый часом, а я втихомолку даже радовался такому 
невезению. Дело в том, что меня очень смущала предстоящая необходимость 
показать свое искусство в стрельбе. В колокольню с тридцати шагов я попадал 
достаточно уверенно, а вот если придется стрелять по какому-нибудь быстроногому 
животному, конфуза не избежать. Но меня не спасло даже отсутствие дичи. Уобблу 
взбрело на ум проверить наши способности еще до охоты, и он предложил мне и 
Бену пострелять в стервятников — эти чертовы птицы сидели рядком на дочиста 
обглоданном б