урхэнд, когда я 
поплыл к нему, таща за собой оглушенного индейца.

— Да, сэр, это я. Извините, что представляюсь вам в необычайной обстановке и не 
совсем так, как принято в порядочном обществе.

— Ну, эта оплошность допущена с обеих сторон, — с улыбкой промолвил Шурхэнд. — 
Но вы не поверите, сэр, до чего я рад и…

— И так далее и тому подобное, — прервал я его, наперекор всем правилам 
хорошего тона. — Простите, сэр, но сейчас нам не до обмена любезностями. 
Поболтаем утром. А пока мне было бы приятнее всего узнать, что вы уже можете 
владеть руками.

— Кажется, еще не совсем.

— А вы попробуйте понемножку! Сами видите — вождь что-то разленился, и мне 
придется везти его на себе. Ну, поплыли!

И произошла удивительная вещь — Шурхэнд сумел двигаться без посторонней помощи! 
Сейчас, когда уже не требовалось чрезмерное напряжение, мускулы больше не 
отказывались служить телу, кровообращение в конечностях бывшего пленника 
восстановилось, и судороги не повторялись. Мы плыли не спеша и без приключений 
достигли берега. Здесь вождь — он все еще не пришел в сознание — был 
незамедлительно связан. Нас окружили друзья.

Предприятие вполне удалось — я освободил Олд Шурхэнда и взял в плен 
предводителя команчей. Но радость моя была омрачена потерей Олд Уоббла. Где он, 
что с ним?

Шурхэнд наотрез отказывался верить в его смерть.

Он говорил:

— Вам следовало бы получше узнать старика, джентльмены, прежде чем начинать его 
оплакивать. Такого проныру не погубят ни огонь, ни вода, и пуля для него еще не 
отлита. Держу пари, он сидит сейчас где-нибудь в укромном месте и посмеивается 
над нашими страхами. Свет не видывал другого подобного хитреца; он уцелеет и 
среди извержения вулкана, да при этом еще бифштекс себе на ужин поджарит! 
Ничуть не удивлюсь, если он сейчас объявится, и не один, а с какой-нибудь 
добычей.

— Если только он сам не стал ею, — резко ответил я. Равнодушие Олд Шурхэнда к 
судьбе старика удивляло и раздражало меня.

— Ну, если он попал в плен, проблемы не будет. Обменяем его на вождя.

— Так вы не собираетесь казнить индейца? — осведомился я, вспомнив эпизод с 
Паркером.

— Боже упаси! Изображать палача — не мое хобби. Лично мне благодарить его не за 
что, но если со стариком не случилось ничего плохого, то и вождя, думаю, 
следует отпустить.

— Совершенно согласен с вами, сэр. Но смотрите, сюда спешат наши краснокожие 
друзья!

Большинство команчей давно прекратило преследование и вернулось в своей лагерь, 
но некоторые, самые упорные, решили плыть до конца. Сейчас они были уже 
недалеко от берега, и на черном зеркале озера отчетливо вырисовывались их 
головы. Но теперь положение изменилось, и убедить в этом индейцев оказалось 
совсем нетрудно. После пары предупредительных залпов им не осталось ничего 
другого, как лечь на обратный курс. Враг был отбит, и спутники наперебой начали 
осаждать меня вопросами о приключениях на острове и во время обратного пути. 
Пришлось рассказывать, хотя на душе у меня было скверно.

Но прежде, чем я добрался до конца, наше внимание привлек громкий шорох и топот 
в зарослях. Казалось, там пробирается какое-то крупное животное или даже 
несколько. Мы замерли, прислушиваясь, и тут в предрассветном сумраке раздался 
знакомый насмешливый голос:

— Пригнись-ка пониже, краснокожий, а то ветки оставят тебя без носа, ясное 
дело!

— Ну вот и Олд Уоббл, — спокойно заметил Олд Шурхэнд. — Видите, джентльмены, я 
был прав. Посмотрим, сбылось ли мое пророчество полностью.

Мы вскочили на ноги. Кусты раздвинулись, и появился жи