аза. Вы были со мной довольно 
строги, когда я рассказал о своих сомнениях; но я вам только благодарен за это. 
Я чувствую желание поцеловать вам руку, потому что вот уже почти четверть часа, 
как ощущаю тепло в своем сердце, и мне начинает казаться, что то, на что я 
надеюсь, исполнится. Вы засветили тот огонек, который забрезжил для меня вдали; 
но сейчас я чувствую, что он больше не погаснет: я чувствую, как ко мне 
приходит уверенность, что он будет ко мне все ближе и ближе!

Эти слова меня очень порадовали. Как же мне действительно не быть счастливым, 
если чья-то душа благодаря моим советам выходит на правильный путь? Тем более 
душа такого человека, как Олд Шурхэнд! Вероятно, существовали в его жизни очень 
серьезные причины, разрушившие его веру. Он о них ничего не говорит, сохраняя 
это в тайне, но я думаю, что это не было все-таки выражением недоверия мне; он, 
вероятно, просто не хотел касаться своей душевной раны, которая до сих пор 
продолжает кровоточить. И все же он сделал попытку рассказать об этом. И я был 
очень доволен, что, не зная ни о чем таком, а только догадываясь, я смог 
облегчить его сердце и вывести на путь, который он, видимо, долго искал.

Вокруг нас все было спокойно. Незадолго до рассвета мы остановились, чтобы дать 
лошадям отдохнуть, а перед полуднем увидели слева от нас первый кол и пустились 
по следу Виннету и его апачей, с которыми уже наверняка повстречался Кровавый 
Лис. Примерно через километр от этого места попался и второй кол, следуя по ним,
 мы очень скоро достигли цели своего путешествия.

Это место, как уже говорилось, апачи называли Гутеснонтинкай, а команчи 
Сукс-малестави, то есть Сто деревьев, и лежало у края пустыни и представляло 
собой вот что: граница между Льяно и зеленой долиной, простирающейся на запад, 
не проходит по прямой линии; она была создана самой природой, но нередко почти 
незаметной, и образовывала цепь непрерывных больших и малых изгибов, в одном из 
которых и располагались Сто деревьев. Это место в плане напоминало подкову, 
довольно высокое ребро которой переходило в постепенно снижающийся склон. В 
глубине подковы виднелся ручей, стекающий в небольшой водоем примерно двадцати 
футов диаметром, из которого вода вытекала в восточном направлении в пески 
пустыни. Здесь вся местность была покрыта сочной травой, которой наши лошади 
отдали должное. Эта подкова как бы несколько возвышалась над окружающей 
местностью, благодаря тому, что весь склон до самого верха зарос довольно 
густым кустарником, из которого почти по всей площади торчали тонкие жердины 
молодых деревьев. Они-то и были использованы отрядом Большого Шибы в качестве 
кольев для обозначения дороги в оазис Льяно для следующих за ними команчей. 
Было очень хорошо заметно, где они срубали деревья; кругом были разбросаны 
срезанные ножами ветки и сучья.

Мы спешились у источника, чтобы сначала напиться самим, а потом напоить и своих 
лошадей; после водопоя, пустив лошадей попастись, расположились у воды; я 
послал нескольких апачей на высотку подковы для наблюдения, чтобы нас не 
застало врасплох приближение Вупа-Умуги.

К сожалению, в этом благословенном уголке мы не могли оставаться слишком долго. 
Мы еще раз напоили лошадей, вскочили в седла, чтобы проехать к тому месту, где 
намеревались провести ночь.

Нам надо было проскакать примерно две мили на север от Ста деревьев, там, в 
центре равнины, была впадина наподобие Долины песков, в которой мы когда-то 
захватили Большого Шибу с его людьми.

Здесь был сплошной песок, ни единой травинки, и только поэтому команчам никак 
не могло прийти в голову, что кому-то захотелось бы провести тут всю ночь, а 
может быть, и больше времени. Кроме того, эта впадина была надежным укрытием 
еще и потому, что враг, подойдя лишь к самому ее краю, мог заметить нас. А 
вообще-то у нас не было никаких оснований предполагать, что кто-нибудь из 
команчей захочет сюда подъехать. Забравшись в низину, мы стреножили лошадей и 
улеглись на белый теплый песок, выставив, естественно, часового наверху, чтобы 
вовремя заметить Вупа-Умуги с его отрядом.

Как я ранее узнал от Большого Шибы, краснокожих можно было ожидать сегодня 
вечером. Мне очень хо