звучало очень грустно.

— Вы когда-то тоже были верующим, мистер Шурхэнд?

— Да.

— А потом утеряли веру?

— Полностью. Но кто сможет мне ее вернуть?!

— Кто-нибудь, кто считает сердечные порывы такими же целительными, как источник 
ключевой целебной воды, и тот, кто скажет: «Я — дорога, истина и жизнь!» Вы 
жаждете и ищете эту истину, сэр; ни размышления, ни учение не помогут вам; 
однако не теряйте надежды, однажды она совсем неожиданно, но обязательно войдет 
в вашу душу, как однажды в одной южной стране небесная звезда показала путь в 
Вифлеем [42 - "Небесная звезда показала путь в Вифлеем» — речь идет о 
Вифлеемской звезде, которая, согласно Евангелию от Матфея, возвестила рождение 
Иисуса Христа.]. Ваш Вифлеем находится совсем недалеко отсюда, во всяком случае,
 я на это надеюсь!

Он протянул мне опять руку и попросил:

— Помогите мне в этом, мистер Шеттерхэнд!

— Я слишком слаб для этого; истинную помощь может дать только Бог. Какие-то 
темные силы отобрали у вас то высокое и святое, что есть у каждого человека.

— Да, в моей жизни были события, которые лишили меня всего, даже веры. Бог, 
который и есть любовь, добро, справедливость, не мог сделать этого; это 
произошло, вероятно, не по его воле.

— Это ложное заключение.

— Нет!

— Однако! Вы говорите только о добре, любви и справедливости. Я не знаю, что 
произошло, и не хочу об этом спрашивать; однако скажите мне только, мистер 
Шурхэнд: вы, случайно, не мните себя Богом?

— Нет.

— Но мне показалось, что вы так думаете!

— Почему же?

— Потому что вы, по-моему, пытаетесь спорить с Богом и поправлять его; такое 
могут делать только равные ему.

— Уфф! — произнес он еле слышно. Похоже, моя логика убеждала его.

— Да, — продолжил я, — я обвиняю вас в грехе гордыни, Господа Бога вы подвели 
под свой суд, вы, всего лишь горсточка праха! Подумайте только: какая-то 
букашка смеет тащить в свою жалкую норку орла из поднебесья, чтобы судить его! 
Это сравнение еще слабо показывает дистанцию между Богом и вами. Вы беретесь 
критиковать книги Священного писания, а пытались ли вы когда-нибудь постичь их 
смысл? Разве вы не можете по вашей воле превращать в благо то, что вас 
удручает? Разве не мог Он то происшествие, которое вашим слабым, близоруким 
глазам показалось несчастьем, привести к такому концу, при котором вы 
превратились бы в прах? Может ли ребенок, получив порку от своего отца, 
сказать: «Ну-ка иди сюда и оправдайся теперь передо мной»?

— Я… не заслужил… это наказание, — отвечал он нерешительно, как будто не 
договаривая что-то.

— Не заслужили! Разве вы можете об этом судить? Разве миллионы людей не 
страдали во много раз больше, чем вы? Неужели вы думаете, что м