они тут же перекочевали к нему за пояс. Потом его внимание привлекла 
куртка убитого — как он думал — апача и злодеи облачился в нее, сбросив свою 
старую рубашку. Лисья шапка тоже приглянулась команчу, и он нахлобучил ее себе 
на голову.

Теперь можно было подумать об отступлении, и Большой Бизон тихо свистнул, 
подзывая коня. Осталось только оскальпировать врага. Схватив Тхлиш-Липу за 
волосы, он одним взмахом ножа сделал круговой надрез на коже и потянул ее 
вместе с волосами, сдирая кожу с темени. Придя в сознание от страшной боли, 
апач из последних сил попытался удержать руку мучителя. Они начали бороться, но 
предугадать исход поединка было нетрудно: Тхлиш-Липа, ослабевший от удара, раны 
и потери крови, не мог оказать серьезного сопротивления самому свирепому 
головорезу племени команчей. Но неожиданно где-то рядом прогремел выстрел, и 
пуля врезалась в стену хижины.

Возвращаясь с охоты, Длинный Уинтерс наткнулся на следы незнакомых мокасин. Он 
осторожно обогнул кактусовые заросли и увидел обоих индейцев, сцепившихся в 
смертельной схватке на пороге нашего жилья. Не было нужды разбираться, где друг,
 а где враг — любой из нас узнал бы одежду Тхлиш-Липы и за сотню ярдов. Поэтому 
Уинтерс метил в залитого кровью, полуголого незнакомца, но второпях промахнулся,
 а второго выстрела не потребовалось. Дальше все происходило очень быстро. При 
виде нового противника Большой Бизон бросил несчастного апача и кинулся к 
лошадям, и не подумав поднять с земли свое ружье. Ближе всего оказался мустанг 
Тхлиш-Липы. Команч взлетел в седло и помчался прочь. Путь назад ему был отрезан 
— там стоял Уинтерс, но Большой Бизон знал о существовании тропы, начинавшейся 
у верхнего края каньона. Эта тропа идет по узкому каменному карнизу и 
постепенно спускается до самого дна. Он и не подозревал, что в каньоне работают 
четверо бледнолицых, и спешил удрать, пока Уинтерс не влепит ему пулю между 
лопаток. А Тхлиш-Липа, почти обезумевший от боли и ярости, был готов умереть, 
но не упустить врага. Он вскочил на лошадь команча и поскакал вслед за ним, 
раскручивая над головой лассо.

Вы видите этот карниз — вот он, незаметный выступ на отвесной стене, по ту 
сторону ручья. Такая тропа опасна и для пешехода, а о том, чтобы во весь опор 
мчаться по ней на лошади, даже подумать страшно. Поэтому мы были просто 
поражены, услышав стук копыт по карнизу. Отсюда, снизу, мы могли разглядеть 
только головы и плечи всадников, но этого было вполне достаточно. Впереди на 
своем мустанге мчался наш друг Тхлиш-Липа, которого пытается догнать какой-то 
жуткого вида окровавленный индеец. До нас донесся крик: «Убейте его! 
Стреляйте!» Кто из двоих кричал, разобрать было трудно, да и зачем — все 
казалось яснее ясного! Я вскинул винтовку и приготовился. Первый всадник достиг 
дна ущелья и, не оглядываясь, поскакал дальше Появился второй. На карнизе не 
так-то просто размахнуться, чтобы метнуть лассо, и он уже отводил руку для 
броска довольно медленно. Тут я и выстрелил.

Он закачался в седле, потерял стремена и упал на землю. Мы подбежали к нему. 
Как описать наш ужас, когда мы увидели его лицо и поняли, в чем дело! «Эта 
собака — Ават-Кутс», — только и смог произнести настоящий индеец, он до 
последней минуты думал о мести врагу. Потом глаза Тхлиш-Липы остановились, а 
изо рта побежала струйка крови…

Холи замолчал. Его невидящий взор был прикован к месту трагедии. После долгой 
паузы он заговорил вновь:

— Тхлиш-Липа подарил нам золото, а в благодарность получил пулю. Мы похоронили 
нашего друга и дали каньону имя Мистэйк, что еще нам оставалось делать? Так это 
место все называют и поныне. Много раз в моем присутствии люди пересказывали 
эту историю, и никто не догадывался, что речь идет обо мне. Я молчал почти 
тридцать лет, но сегодня, вернувшись сюда, хочу наконец избавиться от этого 
груза. А теперь, когда все вы знаете, скажите мне: заслуживаю ли я названия 
убийцы?

— Нет, нет! Ты невиновен, Джош! — с жаром запротестовали слушатели. — Но что 
сталось с команчем? Ему удалось удрать?

— Нет. Мы нашли его неподалеку от каньона. Мустанг Тхлиш-Липы споткнулся на 
каменистой осыпи, и Большой Бизон не удержался в седле. Разговор с ним, сами 
понимаете, был короткий. Жизнь за жизнь — таков закон Запада

— А золото, Джош? По твоим словам, ручей оказался настоящим Эльдорадо. Вы все 
должны были уйти отсюда богачами. Не так ли?

— Нет, не так. С того дня добыча пошла на убыль, и очень скоро в наших 
промывочных лотках уже не попадалось ни крупицы металла. Мы поработали еще с 
неделю, а потом бросили. Словно дух места увел россыпь обратно под землю. А 
того, что мы успели добыть, хватило очень ненадолго. Карты, выпивка — сами 
знаете, как это бывает. Лишь одно приобретение так и осталось со мной навсегда 
— память о том, как моя пуля сбрасывает с седла окровавленного индейца, лучшего 
друга, какой у меня когда-либо был. Картина эта стоит передо мной днем и ночью, 
а в ушах звучит его предсмертный крик. Но довольно, поедем отсюда. Мне не 
следует слишком долго задерживаться в