ойством. Для индейца немыслимо нарушить данное слово, и отсутствие 
Виннету означало, что стряслась беда. Я терялся в догадках, одна страшнее 
другой, но потом решил проверить, не побывал ли он здесь до меня. Возможно, его 
планы нарушились вследствие каких-то непредвиденных обстоятельств; в таком 
случае Виннету непременно должен был оставить знак, который укажет, где он и 
что мне теперь следует делать.

Внимательно оглядев дуб, я заметил маленькую сосновую веточку, воткнутую в 
трещину коры на высоте человеческого роста. Это не могло быть случайностью. 
Хвоя на ветке оказалась совсем сухой — значит, она сломлена не меньше недели 
назад. Я осторожно вытащил ветку и увидел сложенный в несколько раз клочок 
бумаги, зажатый в ее расщепленном конце. Развернув записку, я прочел следующее:

«Пусть мой брат поспешит к Кровавому Лису [2 - Судьба и происхождение имени 
этого героя объясняется автором, кроме того, в романе «Дух Льяно-Эстакадо».]. 
Команчи [3 - Команчи («враги», как их называли индейцы-юта) — крупная 
шошоноязычная народность, вытесненная в XVIII веке из северных лесов в прерии, 
где они превратились в кочевых охотников и коневодов.] охотятся за ним, и 
Виннету поехал предупредить его об угрозе».

Как помнят мои читатели, Виннету легко обучился чтению и письму. Он быстро 
оценил удобство этого изобретения бледнолицых, и с тех пор в его походной сумке 
всегда находилось место для бумаги и письменных принадлежностей.

Но все же весть была не из приятных, хоть я и знал, что моего друга никогда 
никакая опасность не застигнет врасплох. А вот Кровавому Лису не позавидуешь. 
Скорее всего, он уже мертв, если только Виннету не удалось опередить команчей. 
Впрочем, мое положение немногим лучше. Дом Кровавого Лиса находится в небольшом 
оазисе, а на десятки миль вокруг — ровная, как стол, высохшая прерия. Путь к 
оазису проходит через земли команчей. Отношения с этим свирепым и воинственным 
племенем всегда были весьма напряженными, а теперь команчи «выкопали топор 
войны». Они уже совершили несколько кровопролитных набегов на своих соседей, и, 
если я живым попаду в их руки, меня ждет столб пыток.

В таких обстоятельствах, конечно, разумнее всего было бы позаботиться о 
собственной безопасности, однако я не мог пренебречь зовом друга. Виннету, не 
колеблясь, отправился выручать нашего приятеля, и мне остается только 
последовать за ним. Записка показывала, что он рассчитывает на мою помощь. 
Смогу ли я потом посмотреть ему в глаза, если сегодня струшу?

Правда, я один, но оружие у меня есть, патронов вдоволь, и подо мной отличный 
конь, резвый и послушный. К тому же я неплохо знаю местность, по которой 
предстоит проехать. И даже к лучшему, что я один: будь со мной кто-нибудь еще, 
это только осложнило бы все предприятие. Как только начинает пахнуть жареным, 
всегда лучше действовать в одиночку, чем в случайной компании, где не знаешь, 
на кого ты можешь положиться, а на кого — нет. Впрочем, все это не столь важно. 
Главное то, что Кровавый Лис в опасности и его надо выручать. Я вскочил в седло 
и стеганул поводьями по шее лошади.

Пока меня окружали утесы и заросли Сьерра-Мадре, беспокоиться было не о чем — 
здесь имелось достаточно мест для укрытия. Надо только соблюдать осторожность, 
а спрятаться от врагов я всегда успею. Но дальше простиралось голое, изрезанное 
ущельями плато, все растительное богатство которого составляли чахлые алоэ и 
редкие кактусы. Всаднику там укрыться негде, и он виден издалека. Если же в 
одном из каньонов я наткнусь на отряд команчей, то спасти меня смогут лишь 
резвость и выносливость моей лошади.

Самым опасным участком был каньон Мистэйк [4 - Mistake — ошибка (англ.)] — по 
нему проходила известная всем местным племенам тропа с гор на равнину. Говорили,
 будто странным названием ущелье обязано когда-то разыгравшейся здесь нелепой и 
трагической истории: некий белый охотник застрелил своего лучшего друга, 
индейца племени апачей — застрелил по ошибке, приняв его впопыхах за одного из 
разбойников-команчей. Легенда это или быль, я не знал, и мне никак не удавалось 
выяснить имена участников драмы. Однако название укоренилось. Ходили слухи, что 
разгневанная душа убитого индейца осталась в этих краях и навлекает гибель на 
каждого бледнолицего, посмевшего войти в ущелье. Золотоискатели и охотники 
старались не появляться в Мистэйке,

Но меня заботил не дух, а возможность встречи с вполне материальными врагами. И 
действительно, еще задолго до входа в каньон я увидел многочисленные следы 
конских копыт. Мустанги здесь не водились, следовательно, к Мистэйку двигался 
отряд всадников. Они проехали незадолго до меня, направляясь в ту же сторону. 
Их лошади были подкованы — значит, всадники принадлежали к белой расе. Кто это 
и что им тут надо?

Через несколько сотен ярдов [5 - Ярд — в американских романах К. Мая 
используется английская система мер. Напомним читателю ее основные единицы: 
миля — 1609 м, ярд — 91,4 см, фут — 30,5 см, дюйм — 2,5 см.] один из них 
спешился (видимо, подтянуть подпругу), а остальные продолжали свой путь. Тут я 
тоже слез с лошади и тщательно изучил следы. В красноватой пыли виднелись 
отпечатки сапог, а рядом, чуть левее — четкие, прямые борозды. Что ж, теперь 
что-то