нных социальных 
бедствий, существование которых в европейских государствах просто невозможно».

Знатоки признают, что это недавнее утверждение одного молодого географа не 
лишено оснований. Те бедствия или болезни, о которых он говорит, можно было бы 
разделить по медицинской терминологии на хронические и острые. К первым прежде 
всего стоит отнести всякого рода бездельников, головорезов и контрабандистов, 
от которых страдают преимущественно переселенцы. Бродяжничество, бандитизм и 
контрабандизм укоренились здесь и будут, по всей видимости, процветать в 
ближайшие десятилетия. Иначе обстоят дела с болезнью другого рода, скоротечной, 
но распространяющейся гораздо быстрее — беззаконием на землях Дальнего Запада, 
кишащих бандами грабителей и убийц, для которых существовал лишь один закон — 
закон мастера [11 - Господин (англ.).] Линча. Сюда же стоит отнести и 
ку-клукс-клан, бесчинствующий в южных штатах со времен Гражданской войны. Но 
самым страшным и опасным бедствием были многочисленные шайки трампов, наиболее 
грубых и жестоких бродяг.

Когда к известному времени тысячи фабрик были остановлены, десятки тысяч 
рабочих очутились на улице, и, естественно, поток людей, оказавшихся не у дел, 
двинулся преимущественно в западном направлении, буквально наводнив штаты, 
расположенные на запад от Миссисипи. В переселенческой среде тотчас начался 
процесс расслоения: честные принимались за любую работу, которую могли найти, 
даже если она мало оплачивалась и была очень утомительна, в большинстве своем 
они нанимались на фермы во время уборки урожая, за что их и называли «жнецами»; 
нежелавшие работать объединялись в живущие грабежами, поджогами и убийствами 
банды, члены которых опускались на низшую ступень морального падения и 
подчинялись людям, скрывающимся от правосудия.

Эти трампы собирались в большие шайки, иногда до трехсот голов и более, они 
нападали не только на уединенные фермы, но и на небольшие поселки и городки 
переселенцев, разоряли и грабили их. Бывали случаи, что бандиты промышляли на 
железных дорогах, захватывали в плен служащих и пользовались поездами, чтобы 
быстро перебраться на новые места и продолжать сеять смерть и разрушение. 
Подобные бесчинства распространялись с размахом эпидемии, и губернаторы 
некоторых штатов вынуждены были даже формировать отряды милиции, чтобы дать 
настоящий бой этим бродягам.

Именно за таких трампов, как ранее упоминалось, приняли капитан «Догфиша» и его 
рулевой «полковника» Бринкли с его шайкой. Это предположение, даже если оно 
действительно было верным, все же не давало прямого повода для опасений, ибо 
компания в количестве двадцати человек, подвыпивших и к тому же не слишком 
крепких духом, не посмела бы теперь приставать к остальным пассажирам или 
команде, но об осторожности забывать не стоило.

Наряду со всеми пассажирами Полковник, естественно, заинтересовался 
удивительным чудаком, приблизившимся к пароходу на плоту и словно между делом 
уложившим огромного хищника. Полковник даже загоготал, когда Том назвал чужака 
«теткой», но теперь, когда тот ступил на палубу и Бринкли имел возможность 
заглянуть в его лицо, улыбка исчезла, бандит нахмурился и дал знак своим людям 
подойти к нему. Он отвел их на нос и пояснил причину своего беспокойства:

— Этот мерзавец вовсе не так уж смешон, как хочет казаться. Я скажу вам больше 
— за ним надо смотреть в оба!

— Почему? Ты его знаешь? Это женщина или мужчина?

— Конечно, мужчина.

— Зачем же этот маскарад?

— Никакой это не маскарад. Этот человек действительно большой оригинал, но при 
всем при том для нас он очень опасен — это полицейская ищейка!

— Фу! Тетка Дролл и сыщик?! Он может быть кем угодно, но только не ищейкой!

— Но это так. Я слышал о Тетке Дролле, полусумасшедшем траппере, который в 
хороших отношениях со всеми краснокожими, а сейчас, когда его увидел, я понял, 
что, оказывается, знаю его. Он — сыщик, это так же точно, как «аминь» в 
молитве! Я уже встречался с этим толстяком в форте Салли на Миссури, когда он 
поймал одного приятеля из нашей компании и отдал на виселицу. Он один, а нас 
было больше сорока!

— Да быть того не может, вы бы превратили его в решето!

— В том-то и дело, что может. Он берет больше хитростью, нежели силой. Посмотри 
на его глазки, маленькие и хитрые, как у крота! Он не упустит даже муравья в 
траве и отлично ставит ловушки как на зверей, так и на людей. Дролл мягко 
стелет, да жестко спать, ибо он заманивает свои жертвы, а потом — хлоп — 
мышеловка срабатывает!

— Значит, он и тебя помнит?

— Не думаю. Тогда он не