ока не достигли перелеска, над густыми зарослями 
которого возвышались верхушки ореховых деревьев, дубов и вязов. Лес был 
неглубок, но тянулся далеко вправо от пути следования беглецов. Когда путники 
пересекли его и оказались на другой стороне, янки остановился и сказал:

— Мистер Галлер, я понял, что для вас я большая обуза. Вы шли в Шеридан, а 
теперь из-за меня вынуждены уклониться от прямого пути. Кто знает, где и когда 
мы набредем на ферму, и вы целыми днями будете мучиться со мной? Ведь есть же 
простое средство положить конец этому ненужному самопожертвованию!

— Это какое же? — удивился Галлер.

— Ради Бога, идите дальше, а я вернусь на ферму, с которой вышел прежде, чем 
встретился с вами.

— Мне кажется, это слишком далеко для вас!

— Вовсе нет. Сначала я двигался на запад, потом с вами — прямо на север, а 
стало быть, сильно принял вправо. Если срезать это расстояние, то отсюда до 
фермы не более трех часов, и столько я выдержу.

— Вы думаете? Ну, хорошо, но я тоже пойду с вами. Я обещал, что не брошу вас.

— Я вынужден освободить вас от этого обещания, так как не хочу подвергать 
опасности.

— Опасности?

— Да. Жена фермера, как она сама мне рассказала сестра шерифа из Кинсли, — тут 
же сочинил «доктор», не моргнув и глазом. — Если вас там еще ищут, бьюсь об 
заклад, что шериф наведывается на эту ферму, и вы попадете ему прямо в лапы!

— Это, конечно, меняет дело, — в голосе Галлера чувствовался испуг. — Вы 
действительно хотите идти туда?

— Да. Так будет лучше для меня и для вас.

Шарлатан продолжал доказывать преимущества данного решения так искренне и 
убедительно, что бедный писарь, в конце концов, сам захотел распрощаться. Они 
пожали друг другу руки, пожелали всего хорошего и разошлись. Галлер вышел в 
открытую прерию и направился дальше, а Хартли, взглянув ему вслед, подумал про 
себя: «Жаль этого парня, но ничего другого не остается. Останься мы вместе — 
погибли бы оба. Но теперь придется поторопиться. Если они его нагонят и спросят 
обо мне, он скажет им, что я пошел направо, но я пойду налево и поищу место, 
где можно спрятаться».

«Доктор» не был охотником, но знал, что следы за собой оставлять нельзя. 
Врезавшись в кустарник, он нашел место, где следы не были заметны, а если и 
оставался какой-нибудь слабый отпечаток, он старательно затирал то место 
здоровой рукой. Конечно, ему мешал ящик, и ныла рана, но речь шла о жизни, и 
Хартли продолжал медленно продвигаться вперед. На свое счастье, вскоре он 
набрел на густые заросли, сквозь которые вообще ничего не было видно. Он 
еле-еле пробрался внутрь, отставил ящик и сел на него. Только он это сделал, 
тут же услышал голоса всадников и топот копыт. Трое бандитов проскакали мимо и 
не обратили внимание, что дальше в прерию вел след только одного человека.

Янки осторожно раздвинул ветви, чтобы взглянуть на прерию — там вдалеке еще 
маячила спина Галлера. Трампы, увидев его, помчались галопом. Он тоже услышал 
их, развернулся и в ужасе застыл. Они быстро его нагнали и заговорили с ним; он 
указал на восток, похоже, давая понять, что Хартли возвратился к ферме в этом 
направлении. Потом послышался пистолетный выстрел, и Галлер упал на землю.

— Дьявол! — пробормотал Хартли, в глубине души надеявшийся, что трампы не 
тронут писаря, ибо небезосновательно полагал, что они идут за ним одним. — 
Подождите, мерзавцы! Может, я еще встречу вас, и тогда вы дорого заплатите за 
этот выстрел! Но что же они теперь будут делать?

Он увидел, что убийцы слезли с коней и склонились над жертвой. Потом стали друг 
напротив друга, по-видимому, совещаясь, пока снова не вскочили на коней. 
Перекинув убитого через седло, Полковник, к великому изумлению янки, поехал 
назад, в то время как оба его спутника, не разворачиваясь, двинулись дальше. 
Добравшись до зарослей, рыжий Бринкли немного углубился в них и сбросил труп, 
после чего бандит исчез из виду, а через некоторое время послышался стук копыт, 
потом все стихло.

Янки овладел ужас. Теперь он почти раскаивался, что вовремя не предупредил 
писаря, но ничего поправи