индейцы, наконец, заснули, завернувшись в свои покрывала.

Иначе поступили рафтеры. К счастью, никто из них не погиб, но несколько раненых 
были перенесены на ферму. Олд Файерхэнд намеревался на рассвете отправиться по 
следам трампов, а потому они легли спать, чтобы запастись силами и быть бодрыми.


Утром они отыскали следы бандитов, которые вели назад к Осэдж-Нук. Когда 
охотники и рафтеры прибыли туда, место оказалось пустым. Тщательно изучив 
окрестности, Олд Файерхэнд пришел к выводу, что трампы снова объединились в 
своем пункте сбора. Новый отряд без промедления двинулся в северном направлении,
 ибо главари предчувствовали, что за ними могла быть погоня. Итак, трампы 
отказались от своих намерений, связанных с фермой, но не подозревали, что Олд 
Файерхэнд точно знал их дальнейшие планы.



Глава восьмая. ДРАМА В ПРЕРИИ

По прерии усталой походкой медленно шагал человек — явление редкое и 
удивительное, ибо даже последний нищий предпочитает коня, корм которого здесь 
ничего не стоит. К какому сословию принадлежал путник, определить было трудно. 
Городской, сильно поношенный костюм придавал ему вид весьма миролюбивого 
человека, и лишь старый, непомерно длинный флинт, болтавшийся за плечом, 
позволял усомниться в этом, а бледное и впалое лицо свидетельствовало о 
лишениях и трудностях долгих пеших странствий.

Временами путник останавливался, чтобы передохнуть, но надежда на встречу с 
людьми гнала его все дальше. Снова и снова с надеждой всматривался он в даль, 
но напрасно. В один из моментов, когда путник уже готов был отчаяться, его 
потухшие глаза вдруг радостно блеснули — на горизонте показался человек, 
который также двигался пешком, приближаясь к владельцу флинта справа, и, по 
всей видимости, пути обоих должны были пересечься. Появление живого существа 
придало первому путешественнику новые силы, он стал шагать размашистее и вскоре 
понял, что другой тоже заметил его, ибо остановился и стал поджидать.

Одет последний был весьма странно: он носил голубой фрак с красным воротничком 
«стойкой» и желтыми пуговицами, красные панталоны до колен, а также высокие 
кожаные сапоги с желтыми отворотами. обвивал синий шелковый платок, завязанный 
спереди в большой двойной бант шириной во всю грудь. Голову длинного и тощего 
путника прикрывала широкополая соломенная шляпа. На ремне, перекинутом через 
шею, подобно шарманке висел ящик из полированного дерева. По острым чертам 
гладко выбритого худощавого лица, а также по маленьким хитрым глазам сразу 
можно было догадаться, что путешественник — чистокровный янки, да не просто 
янки, а из числа тех, чья хитрость и лукавство стали притчей во языцех.

Когда оба приблизились так, что могли услышать друг друга, человек с ящиком 
слегка приподнял шляпу и поприветствовал другого:

— Добрый день, приятель! Откуда идете?

— Из Кинсли, снизу, — ответил другой, указывая рукой через плечо. — А вы?

— Отовсюду! А последний раз с фермы, которая осталась там, за моей спиной.

— И куда же?

— Куда угодно. Сначала к ферме, которая лежит на нашем пути.

— Там есть ферма?

— Да. Мы доберемся до нее не больше чем за полчаса.

— Слава Богу! Дольше я бы не выдержал! — тяжело вздохнул обладатель длинного 
флинта, подойдя ближе к незнакомцу.

— Не выдержите? Но почему? — спросил другой, окидывая взором пошатывающуюся 
фигуру своего собеседника.

— Я умру от голода.

— Дьявольщина! От голода? Разве это возможно? Подождите, тут я могу вам помочь. 
Садитесь сюда, на мой ящик. Сейчас что-нибудь перекусите.

Отставив ящик и усадив на него изголодавшегося путника, янки вытащил из 
нагрудного кармана два бутерброда, а из коленного — солидный кусок ветчины, 
протянул все это голодному и произнес:

— Ешьте, приятель! Это, конечно, не деликатесы, но голод утолить можно.

Тот, к кому были обращены эти слова, тотчас принялся за еду. Он был так голоден,
 что готов был затолкать в рот весь хлеб, но опомнился, остановился и ответил:

— Вы оче