екрасно знает, что получит пулю, прежде чем острие его ножа коснется моего 
тела или он успеет направить на меня свое ружье.

Продолжая говорить, Олд Шеттерхэнд одним махом выхватил оба револьвера и 
направил их дула прямо на вождя. Тотчас и Виннету выхватил свои револьверы, 
держа под прицелом остальных индейцев. А Шеттерхэнд тем же спокойным тоном 
продолжал:

— Клянусь вам Великим Маниту, которого почитают все краснокожие мужи, что при 
малейшем движении вашего оружия наши стволы выстрелят! Шеттерхэнд никогда не 
нарушает своего слова, и вы это хорошо знаете, как и другие индейцы! Вы знаете, 
что в каждом из этих револьверов по шесть патронов. Пусть мой брат Виннету 
соберет ваши ножи и ружья. Кто попробует защищаться, кто сделает хотя бы одно 
легкое движение, немедленно получит пулю. Я сказал. Хуг!

Последнее слово у индейцев всегда считается подтверждением сказанного. Тем 
самым Шеттерхэнд дал понять, что свою угрозу он непременно осуществит. Взгляд 
его сверлил вождя, когда тот, боясь даже пошевельнуться, позволил апачу 
отобрать у себя нож и ружье. И трое других не шелохнулись, когда их 
обезоруживал Виннету. После этого Олд Шеттерхэнд продолжил:

— Краснокожие воины видят, как обстоит дело. Они находятся в нашей власти. 
Только правда может их спасти. Пусть Ка Маку ответит на мои вопросы! Почему он 
дал двум пленникам убежать вместе с Нефтяным принцем?

— У нас нет никаких пленников, — свирепо гаркнул вождь.

— Еще раз говорю: Ка Маку лжет! Или он считает Виннету и Олд Шеттерхэнда 
мальчишками, которых легко обмануть? Сэм Хокенс, Уилл Паркер и Дик Стоун 
находятся у вас!

Дрогнувшие веки вождя показали, что он испугался, но ничего не ответил.

— И еще двое белых воинов, Фрэнк и Дролл, томятся у вас в плену. К ним надо 
добавить сына вождя навахо и его молодого белого друга, еще четверых белых 
мужчин с женами и детьми. Ка Маку все еще не хочет отвечать?

— Нет! — раздалось в ответ. — Ка Маку не жалкая шелудивая собака, чтобы 
позволить так с ним разговаривать.

— Хо! Буду говорить с тобой яснее! Может быть, трое других краснокожих воинов 
признают, что вождь их лжет слишком глупо?

— Он говорит правду, — сказал один из тех, к кому обращался Шеттерхэнд. — У нас 
нет пленников.

— Ну, ладно. Отправимся в пуэбло и проверим эти слова, а вас, чтобы не мешались,
 мы свяжем. Виннету, начинай с Ка Маку.

Когда апач вынул из своей сумки ремни, трехпалый вскочил и в гневе закричал:

— Меня связать? Тогда …

Он не закончил, потому что кулак Олд Шеттерхэнда обрушился на его голову и 
вождь тотчас упал без сознания. Это был как раз один из тех ударов, за которые 
знаменитый вестмен получил свое прозвище — Разящая Рука. Шеттерхэнд угрожающе 
повернулся к трем другим индейцам:

— Видите, к чему приводит упрямство! Мне продолжить? Стойте смирно, пока вас не 
свяжут, иначе с вами произойдет то же самое.

Сердитый охотник, способный свалить одним ударом даже очень сильного человека, 
произвел нужное впечатление. Индейцы дали себя связать безо всякого 
сопротивления; потом и Ка Маку связали по рукам и ногам. Лошадям спутали ноги, 
а оба брата позаботились о том, чтобы пленники не могли сдвинуться с места и не 
сумели оказать помощь друг другу. Ружья индейцев закопали в песок, на довольно 
значительных расстояниях одно от другого. Тем временем к Трехпалому вернулось 
сознание. Увидев себя в столь жалком положении, он заскрипел зубами. Олд 
Шеттерхэнд услышал это и сказал:

— Ка Маку сам виноват, что мы так с ним обошлись. Попытаюсь еще раз установить 
истину. Если вождь обещает мне отпустить всех пленников и вернуть все, что им 
принадлежит, я развяжу его.

Трехпалый ничего не ответил, а только сплюнул. Олд Шеттерхэнд снисходительно 
усмехнулся. Он еще раз внимательно проверил, не смогут ли пленники, сделав 
какое-то невероятное усилие, убежать. Затем друзья вскочили на коней и 
по