даже 
если это не они, нам надо держать ухо востро. Напасть на них или захватить 
врасплох не так-то легко, по крайней мере за оружие они успеют схватиться.

— Но двенадцать или тринадцать против троих… Похоже, будут проблемы.

— Будут. Кому-то из наших, может, придется распрощаться с жизнью, а уж без 
раненых точно не обойтись. Споить их — гораздо надежнее и безопаснее.

Батлер вдруг прервал разговор, указал рукой за дом и воскликнул:

— Эй, что это там еще за странная фигура? Кажется, она отстала и не знает, куда 
дальше двинулись фургоны.

Сказать «странная фигура» — это практически ничего не сказать. К дому 
приближалось нечто из ряда вон выходящее. Незнакомый всадник методично 
раскачивался в седле подобно маятнику. Движения этого нечто были, мягко говоря, 
странными: когда ноги уходили далеко назад, голова едва ли не падала вниз, а 
когда она откидывалась вверх, ноги выносились далеко вперед. Все это 
повторялось снова и снова. Тело «странной фигуры» прикрывал длинный, долгополый 
плащ, а лицо было укутано в большой венский платок, нижний угол которого 
касался лошадиного хребта. Ноги торчали из дорожных сапог, за спиной болтался 
флинт, а из-под серого плаща, похоже, выглядывала сабля. Красное круглое лицо, 
выглядывающее из платка, как из дупла, не имело никаких следов растительности и 
даже не позволяло определить, кто же восседал на сухопаром жеребце, мужчина или 
женщина. А возраст «странной фигуры? Если это особь мужского пола, то ей не 
больше тридцати пяти, а если женского — за сорок. Нечто остановило коня прямо у 
столиков и фальцетом поприветствовало всех присутствующих:

— Добрый день, господа! Вы не видели здесь четырех фургонов, запряженных 
волами?

До сих пор все разговаривали исключительно по-английски. Но эта леди мужского 
рода или джентльмен женского почему-то воспользовался немецким.

Естественно, никто не ответил. Когда вопрос прозвучал снова, первым поднялся 
Хокенс. Он подошел к лошади и спросил тоже на немецком:

— Вы не говорите по-английски?

— Нет, только по-немецки.

— Могу я узнать, кто вы?

Тут странный голос зазвучал еще выше:

— Я кантор эмеритус [6 - Кантор (лат. cantor — певец) — в католической церкви 
певчий, в протестантской — учитель и дирижер хора, органист, автор духовной 
музыки. Под словом «эмеритус» подразумевается человек, уволенный в отставку со 
специальной государственной пенсией (лат. emeritus — заслуженный).] Маттеус 
Аурелиус Хампель из Клоцше под Дрезденом.

— Клоцше под Дрезденом? Черт побери, так вы саксонец?

— Да, коренной, а теперь вышедший на пенсию.

— Я тоже, хотя уже так давно в Америке, что почти забыл, откуда я родом. Так вы 
из тех четырех фургонов, герр кантор?

— Конечно, но нижайше попрошу, говорите лучше «герр кантор эмеритус»! Тогда 
каждый поймет, что я уволился с церковной и органной службы, чтобы посвятить 
все свои способности исключительно гармоничной богине музыки.

Глазки Сэма весело вспыхнули, но заговорил он серьезно:

— Хорошо, герр кантор эмеритус, ваши фуры уже давно проехали и, полагаю, 
остановятся там, у поселка.

— Сколько тактов [7 - Такт — специфическая форма и единица музыкального метра 
(метр — порядок чередования сильных и слабых долей, система организации ритма). 
В соответствии с типами метра различают простые (2— или 3-дольные), сложные (4-,
 6-. 9-, 12-дольные), смешанные (например, 5-дольные) такты.] мне еще скакать?

— Тактов?

— Хм-хм, шагов, я хотел сказать.

— Едва ли скажу, ибо сам тут впервые. Позволите проводить вас?

— Охотно, мистер. Мое дело — мелодия, а ваше — сопровождение. Если мы по дороге 
не сделаем ни одной четвертной паузы [8 - Пауза — перерыв в звучании одного, 
нескольких или всех голосов музыкального сочинения, а также знак в нотном 
письме, обозначающий этот перерыв] или ферматы [9 - Фермата — остановка темпа, 
обычно в конце музыкального произведения или между его разделами; выражается в 
увеличении длительности звука или па