одновременно со сторожами. Теперь он бросился на них, 
сбил одного, а двух других столкнул с края платформы вниз, где о них 
позаботился Виннету. Потом Олд Шеттерхэнд откинул ведущую на верхний этаж 
лестницу, чтобы ни один краснокожий не смог спуститься вниз. Дальше он сумел 
сдвинуть стокилограммовый камень с крышки и снял ее. Сунув в отверстие лестницу,
 он крикнул:

— Быстрее наверх! Может дойти до схватки.

Потом белый охотник обеими ногам запрыгнул в костер, пытаясь затоптать пламя, и 
ему это удалось. Виннету между тем загасил нижний костер, и стало совершенно 
темно. Тут из люка к Олд Шеттерхэнду вылезали последние пленники. На верхней 
террасе было оживленно, раздавались громкие голоса, кто-то кого-то о чем-то 
спрашивал. Принесли факелы, и стали видны темные фигуры, свешивавшиеся с 
лестниц. В этот момент раздался громкий голос Шеттерхэнда:

— Пусть краснокожие воины остаются наверху, если не хотят умереть! Здесь стоят 
Олд Шеттерхэнд, Виннету и их люди. Кто отважится спуститься сюда, погибнет от 
пули!

Белый охотник не хотел убивать индейцев, но должен был доказать, что это именно 
он появился в пуэбло, а доказать это он мог только одним способом: позволить 
заговорить его штуцеру, всем хорошо известному. Шеттерхэнд прицелился в первого 
индейца, пытавшегося спуститься вниз с факелом в руках.

— Хахи, лата-ши! [51 - О, моя рука! (Пер. автора.)] — вскрикнул пораженный 
меткой пулей воин, роняя факел.

Последовали еще три выстрела, и огни быстро погасли. Кто-то закричал:

— Это Олд Шеттерхэнд с его волшебным ружьем! Все наверх, назад!

— Все выбрались? — крикнул в темноту Олд Шеттерхэнд. — Есть еще кто-нибудь 
внизу?

— Никого, — ответил Хокенс:

— Тогда спускайтесь к остальным! Думаю, что краснокожие теперь оставят нас в 
покое.

Сам охотник спустился последним. На нижней платформе обо всем позаботился 
предусмотрительный апач. Освобожденные переселенцы стали торопливо спускаться 
на землю. Виннету даже приходилось сдерживать их, особенно женщин и детей, 
убеждая, что не следует излишне торопиться, потому что индейцы, устрашенные 
именами знаменитого охотника и вождя апачей, на время затихли.

Когда, наконец, все оказались на земле, Олд Шеттерхэнд произнес:

— Удалось, причем гораздо легче, чем я ожидал, — и, прерывая посыпавшиеся 
возгласы благодарности, спросил: — Где ваши лошади?

— Там, в коррале, за каменной стенкой.

— Оружие у всех при себе?

— Да.

— А вещи?

— То, что было при нас, они отобрать не смогли, ну а оставленное в седельных 
сумках, вероятно, разграбили.

— Вьючные лошади были?

— Да, они везли вещи переселенцев. Не знаю, что там осталось. Буря началась так 
быстро, что даже не было времени разгрузить и расседлать их.

— Хм! Если весь ваш скарб на месте, мы можем сразу отправиться прочь отсюда. В 
противном случае придется вынуждать краснокожих отдать нам похищенное. Сэм 
Хокенс проведет меня в корраль, остальные остаются здесь. Внимательно следите 
за всем, что происходит в пуэбло. Как только появится какой-нибудь краснокожий, 
сразу же стреляйте в него, но не прицельно. Понятно? Вполне достаточно, если 
пуля только просвистит мимо. Эти люди должны знать, что мы все еще здесь. А мой 
брат Виннету приведет наших коней.

Когда все трое удалились, кантор заметил:

— Так вот они какие, эти великие герои, которых я так хотел увидеть! В темноте 
я не смог их рассмотреть, но даже сама встреча с ними мне очень импонирует. Они 
сыграют выдающуюся роль в моей опере.

— Нет, вы уж взгляните на них при свете дня! — обратился к нему Хромой Фрэнк. — 
Едва увидев их в первый раз, я понял: это неординарные личности! А разве не 
пророчески я сказал? Стоило только им появиться — и мы уже на свободе.

— Прямо-таки геройский поступок, — согласился Дролл. — Ни одного волоска не 
упало с наших голов. Все прошло бы еще лучше, если бы фрау Эберсбах поменьше 
болтала.

— Я? — быстро вмешалась вездесущая фрау. — Вы считаете, что это я виноват