овал вопрос:

— Скажите, мистер Бартон, вы еще не были у Тателла-Саты?

— Никогда, — ответил я.

— Вы что-нибудь читали из его большого собрания сочинений?

— Ничего. Ни одной книги я не видел и еще меньше прочитал.

— Странно, очень странно! Ведь Виннету не мог с вами не поделиться…

— Чем?

— Мыслями, которые вы только что облекли в слова.

— У каждого человека свой образ мыслей. Я не пользуюсь чужими. Вопросы, которые 
я вам задал, тоже мои. Ваше право отвечать на них или нет.

— Охотно отвечу. Не только словом, но и делом. Вы спросили меня, дошло ли до 
нас понимание?! Возможно, не все, но многое! Вот доказательство. — Он указал на 
двенадцатиконечную звезду на своей груди и продолжал: — Миссис Бартон желает 
знать, что это значит, и я отвечу — это значит, что мы готовы искупить прошлое. 
Мы больше не хотим ненавидеть, мы хотим любить! Мы постараемся стать достойными 
потерянного Рая. Следовательно, закон Джиннистана у нас снова должен вступить в 
силу. Мы стремимся обрести внутреннюю связь и больше не быть разобщенными. Мы 
хотим сплотиться так крепко, чтобы никакая сила не смогла нас разобщить! У нас 
нет ни одного повелителя, который мог бы нам приказать, а потому мы приказываем 
себе сами. Я был первым, кого учитель Тателла-Сата назвал «Виннету». Вскоре 
таких стало десять, потом — двадцать, пятьдесят, сто. Теперь их исчисляют 
тысячами!

— Почему вы называете себя «Виннету»? — спросила Душенька.

— А есть что-нибудь любимее и лучше? Разве Виннету не был образцом выполнения 
наших заповедей? А самое главное: разве имена Виннету и Олд Шеттерхэнда не 
стали притчей во языцех? Символами дружбы и человеколюбия, готовности помочь и 
пожертвовать собой? Существовали ли с тех пор, как создай этот мир, более 
искренние и верные друзья, чем эти двое? Мы не сделали ничего особенного. Мы 
просто основали клан, новый клан, каких всегда у красных людей были тысячи и 
которые есть до сих пор. Но одна особенность: каждый член клана обязан быть 
ангелом-хранителем другого — всю жизнь до самой смерти. Можно было бы назвать 
этот клан Кланом ангелов-хранителей, но мы назвали его кланом Виннету, потому 
что это звучит скромнее. Мы сделали правильный выбор, и до сего дня память о 
лучшем из лучших вождей апачей живет в нас. Но мы не уклоняемся от истины. Наш 
клан будет единственным памятником, который поставит ему раса. Нет лучшего и 
более правдивого! Гигант из золота и мрамора, царящий вместе с горами над 
землями и народами, стал бы ложью, высокомерием. Именно нашим высокомерием и 
нашей ложью, а не Виннету! Он никогда не лгал, он всегда был скромен. В этом мы 
должны равняться на него. Ему суждено стать нашей душой. И тогда он окажется 
выше самой высокой горной вершины! А потому он больше и величественнее, чем 
любая колоссальная статуя, которую хотят поставить ему маленькие людишки! Я 
счастлив услышать, что Олд Шеттерхэнд того же мнения. Я хочу, чтобы 
Тателла-Сата узнал это как можно скорее. Вы позволите дать ему знать, выслав 
гонца?

— С удовольствием, но кто будет этим посланцем? — спросил я.

— Никто из нас. Я позову его.

Индеец отвернулся от огня на юг, приложил руки ко рту и громко прокричал: 
«Вин-не-ту!» Тотчас откуда-то издали до нас донеслись похожие звуки.

— Это эхо? — спросила Душенька.

— Нет, — ответил Молодой Орел. — Это ответ «Виннету».

Стояла ночь. Мерцали звезды. В их свете мы увидели, как к нашему костру 
медленно приблизилась какая-то фигура. Человек был облачен в точно такой же 
кожаный костюм, как и Виннету