ужчины возились с палаткой, моя жена приготовила обед. Медведя, похоже, 
нам должно было хватить надолго. Кроме того, по пути мы настреляли индеек и 
курочек прерий. Таким образом, нам вовсе не нужно было заниматься поисками дичи,
 а оставалось лишь сосредоточиться на приготовлении жаркого.

К вечеру с той стороны, откуда мы ожидали увидеть Энтерсов, показались два 
всадника. Их лошади явно были утомлены. Когда они почти поравнялись с 
кустарником, мы узнали братьев. Каждый из них был вооружен ножом, револьвером и 
ружьем — прямо как в лихие стародавние времена. Поскольку мы прибыли с другой 
стороны, наших следов они не заметили.

Перед зарослями всадники спешились, пустили коней напиться, а сами занялись 
поиском хвороста для костра. Вскоре они разложили его, но не в укрытии, а 
снаружи. Все это они проделали специально, чтобы потом, когда наступит вечер, 
свет огня был виден издали. Наш уже давно потух. Учитывая, что костер Энтерсов 
мог выдать не только их, но и нас, я поднялся и уже готов был показаться им на 
глаза, чтобы предостеречь. Но тут раздался голос Паппермана:

— Можно мне с вами? Хочу посмотреть на их физиономии, когда они увидят вас!

— Идемте.

Мы двинулись к Энтерсам. Высовываться сразу я не стал, оставаясь за густыми 
зарослями ветвей и дав братьям возможность сначала увидеть Паппермана. Тот как 
ни в чем не бывало вышел из укрытия и приветствовал их:

— Добрый день, господа! Меня так и подмывает спросить: хотите ли вы быть 
оскальпированными сейчас или предпочтете умереть у столба пыток завтра, а может,
 послезавтра?

Оба в ужасе подскочили.

— Оскальпированными? Кем? — вскричал Зебулон.

— Лишить нас жизни у столба пыток?! — вырвалось у Гарримана. — Это по чьей же 
воле?

— По воле команчей и кайова, которые утверждают, что эта земля принадлежит 
им! — бесстрастно заявил старый вестмен. — Вы разожгли такой костер, словно 
хотите, чтобы негодяи схватили вас за глотку! Почему вы не спрячетесь в кустах?

— Потому что не боимся ни команчей, ни кайова, — усмехнулся Зебулон.

— Значит, вы в дружбе с ними?

— Мы друзья всех, кого повстречаем, будь то белый или краснокожий.

— Ладно. Стало быть, и мои! Но имена друзей мне обычно известны. Могу я 
попросить назвать мне ваши?

— Наша фамилия — Энтерс. Я Зебулон, а это мой брат Гарриман.

— Благодарю! А откуда вы и куда держите путь?

— Из Канзас-Сити. Нам надо на Рио-Гранде-дель-Норте. А вы что за птица?

— Моя фамилия Папперман, пришел сюда из Тринидада, а куда направляюсь — сам 
пока не знаю.

Тут оба немало удивились, а Зебулон быстро осведомился:

— Папперман? Может, Макс Папперман?

— Да. Меня так назвали и, к сожалению, зовут до сих пор.

— Вот так встреча! Мы ведь были в вашем отеле. Даже записались там в книгу 
постояльцев.

— Ничего об этом не знаю. Отель больше не мой.

— Об этом мы слышали и знаем, что до самого вашего отъезда вы жили у нового 
хозяина. Очень молчаливый и нелюбезный человек. Мы хотели навести справки, а он 
отказал нам. Нам пришлось обращаться к другим, но мы так ничего толком и не 
узнали. Может, вы нас просветите?

— Это в чем же?

— Речь