ючить 
свет, поскольку она была на другой стороне и Энтерсы не могли этого заметить.

Душенька была очень взволнована:

— Тебя хотят убить? Кто этот Киктахан Шонка, о котором они говорили?


— Наверное, вождь сиу. Я не знаю его, никогда не слышал о нем. Ты обеспокоена, 
малыш? Никакого повода нет, никакого! Этого не будет! Это лишь несбыточная 
надежда дьявола! И потом, вряд ли они станут предпринимать что-нибудь против 
меня, прежде чем окажутся на озере, в котором тогда утонул Сантэр. Я убежден, 
что до тех пор мне ничего не грозит. Так что не все так плохо, малыш!

— А Утес Дьявола? Ужасное слово!

— Не нахожу ничего ужасного. Очень романтично. Утесов в этой стране не меньше, 
чем у нас в Германии — в Брейтенбахе, Эберсбахе или Лангенберге. Где этот Утес 
Дьявола, о котором тут упоминали, мы узнаем завтра утром в «Проспект-хауз».

— Что еще за «хауз»?

— Отель, где я ночую сегодня ночью.

— Ночуешь? Ты? — удивилась она.

— Да, — кивнул я.

— В другом отеле? Что это значит?

— Не думаю, что есть смысл посвящать тебя во все тонкости. Сейчас я иду в 
«Проспект-хауз», немного перекушу, закажу номер и пошлю пару строк сюда, 
мистеру Гарриману Ф. Энтерсу, чтобы уведомить его о своем прибытии в 
Ниагара-Фолс. А завтра утром я должен буду поговорить с ним и его братом — с 
восьми до десяти, но не позже, потому что потом мне надо готовиться к встрече 
моей жены, которая еще не приехала. Согласна?

— А что мне еще остается? — улыбнулась Клара. — Тебе, естественно, не приходит 
в голову поделиться со мной. Но разве так можно? Поздно ночью?

— Здесь можно все.

— И без чемодана? Возьми хотя бы пакет! Ты здорово будешь выглядеть, когда с 
пустыми руками заявишься ночью в отель!

— Я вызову только симпатию, ничего больше. Только прошу тебя: не показывайся 
никому на глаза!

— Могу я тебя немного проводить? Хотя бы до выхода?

— Тебя никто не должен видеть. Мы расстанемся здесь, наверху.

Внизу, в приемной, никто не обратил на меня внимания. Я вышел, перебрался через 
мост на другую сторону реки и четверть часа спустя уже снял номер в 
«Проспект-хауз». Затем я послал записку мистеру Гарриману Ф. Энтерсу, поужинал 
и лег спать, удовлетворенный дневной работой. Разумеется, я зарегистрировался 
под фамилией Бартон.

Когда следующим утром я в половине восьмого вышел в салон, чтобы выпить кофе, 
оба Энтерса уже сидели там. Гарриман поспешил представить мне Зебулона и 
сообщил, что они очень рады, что я прибыл, но разочарованы тем, что здесь, в 
отеле, никто ничего не знает о миссис и мистере Май.

— Я путешествую под псевдонимом Бартон.

— Ах вот как, сэр! — кивнул Гарриман. — Вероятно, из-за читателей, которые не 
оставят вас в покое, если узнают о вашем приезде.

— Вероятно.

— А миссис Бартон? Ее не видно.

— Она прибудет позже. Может, завтра или послезавтра. Конечно, сначала я 
заглянул в «Клифтон». Но там, в книге, уже стояли ваши имена. Потому я повернул 
сюда. Надеюсь, вы не возражаете.

— О чем вы! Что касается миссис Бартон, которую мы с превеликим удовольствием 
приветствовали бы здесь, то нам, к сожалению, не придется встретиться с ней. Мы 
ведь сегодня уезжаем.

— Да? Тогда все так, как я вам предсказывал: сегодня беседа не получится.

— Почему? Мы надеялись подписать договор, мистер Бартон.

— Что же вселило в вас эту надежду?

— Ваше благоразумие. Но об этом поговорим в другом