елла-Сата сказал несколько слов. Он объявил цель нашей сегодняшней встречи и 
попросил собравшихся быть внимательными, чтобы не пропустить появления того, 
кому посвящен сегодняшний вечер, — Виннету.

Я начал читать. Первые строки завещания звучали так:

— «Я — Виннету. Меня называют вождем апачей. И я пишу для моего народа. Я пишу 
для всех людей Земли. Маниту, Великий, Вседобрейший, распростер руки над всеми, 
кто честен с ним… «

— Виннету! Виннету! Виннету! — раздалось вокруг.

Мой несравненный брат выражался, как всегда, лаконично. Судьба Виннету была 
судьбой его нации. В первой тетради он описал свое детство, во второй — юность.

Я сидел напротив открытых дверей. Случайно оторвав взгляд от тетради, я увидел 
в дверях фигуру молодого человека. Неужели Виннету? Неужели он явился из 
другого мира, чтобы послушать, как читают вслух его завещание?

Слушатели пребывали в глубоком раздумье. Они на лету подхватывали то, что 
слетало с моих губ. Частенько раздавалось тихое или громкое «уфф!». Фигура в 
дверях не двигалась. Я читал до полуночи, но никто и не подумал идти спать.

— Дальше, дальше! — звучало со всех сторон.

Вакон вызвался подменить меня, чтобы дать возможность передохнуть. Я согласился.
 Он читал еще несколько часов, до самого рассвета, а когда первый солнечный луч 
проник к нам, все увидели, что сидевшим перед дверьми внимательным слушателем 
был Молодой Орел. Тут я встал и попросил прервать чтение, чтобы вечером 
продолжить. Все поднялись. Никто не проронил ни слова. Тателла-Сата указал на 
восток и сказал:

— Пусть мои братья увидят, что пришел рассвет — «юный день», как на языке белых 
людей называют утро. К этому времени во мне и, если так захочет Маниту, в них 
рассветет день — новый, юный, прекрасный день, прекраснее, чем все дни, которые 
были раньше. Я имею в виду новый день красной нации, его вступающие в свои 
права священные часы! Чувствуете ли вы глубоко в себе душу того, чье завещание 
мы собрались исполнить? Чувствуете вы его образ, растущий в вас самих?

— Да! — ответил Атапаска.

— Да, он здесь! — подтвердила восхищенная Ашта.

Им вторили остальные, даже Олд Шурхэнд и Апаначка. Только их сыновья пока 
молчали, хотя и они, я уверен, почувствовали воздействие завещания. Но они 
прекрасно знали, что их план становился тем призрачнее, чем сильнее было это 
воздействие. Потому они сдерживали то, что почти готово было сорваться с их губ.


— Мои братья снова придут сюда сегодня вечером? — осведомился Тателла-Сата. — Я 
жду их в это же время.

— Мы придем, — уверил Алгонка.

— Да, мы придем, — сказала Кольма Пунш, которая теперь полностью была на нашей 
стороне.

— Мы придем! — подтвердили остальные.

И в этот раз голоса двух юных художников прозвучали вместе со всеми.




Глава восьмая. ПОБЕДА


Чтение шло каждый день. Уверен, наши встречи совершили настоящий переворот: Янг 
Шурхэнд и Янг Апаначка всегда являлись первыми. Они едва могли дождаться 
продолжения, но мы сделали вид, что не обратили на это никакого внимания. Они 
же, несмотря на большой интерес к нашим занятиям, отнюдь не оставили своей 
затеи. Памятник рос буквально на гла