когда 
наведывался к нам. Ншо-Чи тоже. А наша белая сестра будет жить в комнате, 
которую занимала прекрасная, добрая сестра Виннету.

У этих построек тоже имелись бойницы и балконы. Мы поднялись по лестнице в 
жилые комнаты и сначала оказались в большом, по-индейски убранном помещении, в 
котором стояли высокие глиняные сосуды для стирки белья. Там имелось много 
сидений разного типа, а также плита с трубками мира.

— Это приемная, — улыбнулась Душенька, догадавшись о назначении комнаты.

Стены все были увешаны оружием. Я увидел несколько ножей, пистолетов и флинтов, 
которые сразу узнал. Они часто были нашими спутниками на охоте. Инчу-Инта 
провел нас через все помещение. Здесь хватало места для тридцати — сорока 
гостей, и мне пришлось бы исписать множество страниц, чтобы хотя бы вкратце 
рассказать об обстановке и убранстве. Но я прекращаю на этом, потому что позже, 
когда я опубликую завещание Виннету, вернусь к этому дому и всему, что в нем 
находилось.

Можно себе представить, с каким чувством я ходил по комнатам, в которых обитал 
мой брат Виннету. Слева располагалась спальня, в нее выходила большая жилая 
комната, затем следовал такой же просторный рабочий кабинет. Из каждой комнаты 
можно было выйти на балкон, чтобы насладиться великолепным видом, открывающимся 
внизу. В спальне находилось высокое ложе из шкур и покрывал и несколько сосудов 
с водой для мытья и питья, больше ничего. Обстановка в жилой комнате несла 
отпечаток не только индейских обычаев, но и европейской культуры. На столах 
лежали, а на стенах висели знакомые мне предметы — ведь вождь апачей получил их 
от меня. Кроме того, были две фотографии, которые я счел довольно удачными. 
Теперь они, конечно, поблекли. На одной из стен висело около двух десятков 
листов бумаги, свидетельствующих о попытках срисовать изображения.

— Должно быть, он очень и очень любил тебя! — заметила Душенька, обстоятельно 
осмотрев листы. — Его рука не была лишена таланта. Подумать только: ему удались 
рисунки без тренировки и обучения!

В рабочем кабинете стоял письменный стол. Да, самый настоящий письменный стол, 
с ящиками, перьями, чернилами и бумагой. Чернила давно высохли. Здесь он, 
великий индеец, укротитель диких мустангов, мастер, знающий толк в любом виде 
оружия, упражнялся в письме! Именно здесь написал он самую важную часть своего 
завещания, опубликовать которое — дело моей чести.

Занимался он тут и многим другим, орудуя ножом и клещами, молотком и 
напильником, даже иголкой и ниткой! Ни одним из занятий не пренебрег он, ничто 
не казалось ему незначительным. Он даже пытался сделать кожаную папку. Открыв 
ее, я обнаружил листок с надписью: «Чарли, я умру за тебя. Я знаю и чувствую 
это! Твой Виннету».

Душенька всхлипнула, услыхав эти строки. Не стану уверять, что и мои глаза в 
тот момент были сухи. Даже индеец, сильный духом и крепкий мужчина, отвернулся.

— Тут все так чисто, словно он был здесь какой-нибудь час назад, — заметила 
Душенька. — Кто же следит здесь за порядком?

— Я, — ответил Инчу-Инта.

— С каких пор?

— С того момента, как он был тут последний раз.

— Прошло столько времени! Его давно уже нет.

Тут Добрый Глаз тихо покачал головой, улыбнулся и произнес:

— Он всегда говорил, что смерти не существует. В этом его убедил брат Олд 
Шеттерхэнд. И я верил им обоим. Я верю и сегодня.

Он погладил рукой кожаный костюм, висевший на стене, затем продолжил:

— Эти легины и куртку он носил всегда, будучи здесь. Когда я остаюсь один, а 
такое бывает часто, я слышу шуршание кожи на складках костюма. Кто это? 
Виннету? Может он, невидимый, ходит по этим комнатам? Иногда я даже вижу его! 
Он называл меня своим другом, но я был бы горд, если бы мог стать его слугой. Я 
тысячу раз готов был умереть за него. Но он погиб! Не его жизнь, а его смерть 
повергла в ужас племена апачей. Все красные народы наконец смогли открыть глаза,
 осознав, как драгоценна жизнь одного-единственного человека, во сколько раз 
она ценнее, чем жизнь целой нации, расы! Мы были слепы, но теперь прозрели.

Тут он взглянул мне прямо в глаза, схватил за руку и приказал:

— Встань на его место! Встань! Не только здесь, в его доме, но и во мне!

Он указал на сердце. Потом взял за руку Душеньку со словами:

— Я взываю и к тебе: будь нашей Ншо-Чи! Поговори с женщинами, которые 
намереваются тут собраться. Вдохнови их на дела! Тателла-Сата — проповедник, а 
не воин. Ему нужна помощь. Подума