ми и 
ружьями, а лишь ножами и револьверами, а также лассо. Каждый нес на груди знаки 
клана Виннету. Когда они приблизились, Молодой Орел направил коня к нам. Ряды 
расступились, и вперед медленно выехал старик, восседавший на великолепном, 
снежно-белом муле, грива которого свисала почти до самой земли. Тонкой работы 
чепрак по древнеиндейским обычаям был сплетен из птичьих перьев и стоил, 
наверное, целое состояние. Стремена были выкованы из чистого золота, как это 
умели делать только инки. Плащ, плотно облегавший шамана, отливал такой бирюзой,
 какой я никогда прежде не видел и, вероятно, больше не увижу. Это была давно 
исчезнувшая из обихода легендарная ткань, которую изготовляли только женщины — 
рабыни древних южноамериканских властителей. Непокрытую голову старика обдувал 
легкий ветерок, развевая длинные седые волосы.

— Настоящая Мара Дуриме! — шепнула мне Душенька.

Она была права. Именно такие волосы были у хорошо знакомой моим читателям Мары 
Дуриме. Черты их лиц тоже были схожи, и меня это удивило. Но наибольшее 
внимание привлекали глаза. Эти огромные, широко раскрытые глаза, которые могли 
все понять и простить. Когда же он начал говорить, я от волнения весь покрылся 
испариной. Я услышал голос Мары Дуриме — глубокий и сильный, чуть более грубый, 
но все-таки ее!

— Кто из вас Олд Шеттерхэнд? — спросил он, вглядываясь в толпу.

Присутствующие буквально застыли — так глубоко подействовало на всех его 
неожиданное появление. И только он назвал мое имя, вокруг зашептали:

— Олд Шеттерхэнд? Его нет. Да его просто не может здесь быть!

Тогда я вышел вперед и медленно направился к нему, сказав, что я и есть тот, о 
ком он спрашивает.

Через секунду старик с юношеской легкостью соскочил на землю, сделал навстречу 
мне несколько шагов и взял меня за руку. Так стояли мы друг перед другом, еще 
не зная, что принесут нам следующие минуты и все же, как мне показалось, ощущая 
внутреннюю радость. Важность настоящего момента была ясна для нас обоих.

— Мне сказали, что ты уже старец, — первым заговорил он. — Нет, ты не старец! 
Страдания могут превратить человека в развалину, но любовь к ближнему сохранит 
его. Приветствую тебя!

Он прижал меня к себе, потом взял за руку и повернулся к присутствующим.

— Я вас не знаю. Я Тателла-Сата, рядом стоит Олд Шеттерхэнд. Нас не двое, нас 
гораздо больше. Я — тоска индейских народов, которые, глядя на Восток, ждут 
избавления. А он — день грядущий, что шествует по суше и морям, чтобы дать нам 
будущее. Каждый человек одновременно представляет собой все человечество, и 
потому все, что бы ни делалось здесь, у моей горы, делается не для вас и не на 
сегодня, а на столетия и тысячелетия, для народов всей Земли! — Сказав эти 
слова, он вновь подвинулся ко мне. — Садись на коня и следуй за мной. Ты мой 
гость. Лучший из гостей! Все, что мое, теперь твое!

— Я не один, — ответил я.

— Знаю. Об этом мне сообщили еще с Наггит-циль. Приведи мне скво, о которой мои 
разведчики говорят, что она как свет Солнца! Приведи мне ее лошадь. И приведи 
мне старого, верного охотника.

Я подозвал Душеньку. Она вознамерилась преклонить перед ним колено, но он 
при