без настоящего табака, а потом закурит ее, она покажется ему гусфутом из 
Виргинии или Мэриленда. Вы проверили это на себе.
— Чарли, я потрясен!
— Только, ради Бога, держите язык за зубами, если попадете в общество людей, 
никогда не бывавших на Западе. Они примут вас за человека, напрочь лишенного 
вкуса.
— Плевал я на них и на их вкус. К тому же я понятия не имею, какого черта мне 
делать в их обществе. Ваши сигары превосходны.
Открывая Сэму мой тайну, я ничуть не испортил ему удовольствие: он выкурил 
сигару полностью и с сожалением выбросил окурок, такой крохотный, что уже 
обжигал пальцы и губы.
Тем временем начало смеркаться, и вскоре так стемнело, что уже пора было 
действовать.
— Пора? — спросил Сэм.
— Пора, — отозвался я.
— Что вы предлагаете?
— Пойдем посмотрим, как себя чувствуют лошади краснокожих, оттуда отправимся к 
их лагерю, но зайдем с двух сторон. А потом опять встретимся.
— Согласен, но если произойдет что-то непредвиденное, ну, скажем, одному из нас 
придется уносить ноги или мы потеряем друг друга из виду, то встречаемся к югу 
отсюда, у воды. Там лес словно стекает с гор на прерию, в милях двух от его 
северной опушки прерия образует что-то вроде зеленого залива, где легко 
отыскать друг друга.
— Хорошо. Вперед!
Я не думал, что может произойти что-то «непредвиденное»: сиу-оглала вели себя 
беспечно, уверенные, что им ничто и никто не угрожает. Однако Сан-Иэр был прав 
в том, что надо быть готовым к любым неожиданностям.
Взяв оружие, мы двинулись в путь.
Стояла непроглядная тьма, и мы, не скрываясь, в полный рост, пересекли 
железнодорожное полотно. Точно так же, не таясь, мы пошли вдоль насыпи. В 
прерии глаза очень быстро привыкают к темноте, и мы распознали бы любого 
приближающегося к нам индейца на расстоянии нескольких шагов. Миновав кусты, в 
которых было спрятано тело убитого белого, мы подошли к лощине с пасущимися 
лошадьми.
— Идите направо, а я налево, — шепнул мне Сэм и отполз в сторону.
Обойдя табун, я выбрался на открытую местность, лишенную зарослей, и заметил 
растянувшихся на земле индейцев. Они не разжигали костров, лежали молча и так 
тихо, что слышен был шелест насекомых в листьях ближайших кустов. Поодаль 
сидели трое: они вполголоса разговаривали, и я решил, что это должны быть вожди.

Подкравшись к ним, я, к моему удивлению, увидел, что один из беседующих — белый.
 Что общего у него с индейцами? Он не был их пленником. Возможно, это один из 
тех бродяг и проходимцев, которые шатаются по прерии и присоединяются то к 
краснокожим, то к белым, словом, ко всякого рода разбойничьим шайкам, в надежде 
чем-то поживиться. А может быть, это один из тех белых охотников, которые, 
попав в плен, спасают свою жизнь, беря в жены индейскую девушку и тем самым 
становясь полноправным членом племени. Хотя в таком случае его одежда была бы 
индейского покроя.
Двое других действительно были вождями, о чем свидетельствовали перья, 
украшавшие завязанные узлом волосы. Значит, у железной дороги собрались воины 
из разных стойбищ, а может быть, и племен. Прячась за кустами и прикрывая 
ладонью глаза, чтобы меня не выдал их блеск, я подполз к кусту, у которого они 
сидели. Я лежал так близко, что, протянув руку, мог бы к ним прикоснуться.
Белый говорил по-английски, вожди — на странной смеси индейских и английских 
слов, понятной всем вестменам.
— Мой белый брат точно знает, что на огненном коне везут поклажу из золота? — 
спросил один из вождей.
— Мои братья могут не сомневаться, — ответил белый.
— А кто сказал моему брату о золоте?
— Один из воинов, стерегущих кораль огненного коня.
— Золото привезут из страны вайкуров?
Эти слова насторожили меня еще больше. Я знал, что индейцы называют так 
Калифорнию, значит, груз золота должен быть очень крупным.
— Да.
— И отдадут Великому Белому Отцу из Вашингтона, чтобы он сделал из него 
доллары?
— Да.
— Великий Белый Отец не получит золота! Он не сможет сделать даже одну монету! 
Много ли мужчин скачет на огненном коне?
— Воины моего краснокожего брата храбры, и они победят бледнолицых, сколько бы 
их ни ехало.
— Уфф! Воины оглала принесут домой много скальпов, и их жены и дочери будут 
плясать от радости. Скажи, у всадников, скачущих на огненном коне, много вещей, 
так нужных краснокожим воинам? Мы хотим одежду, оружие и огненную воду.
— Ты отберешь у них не только это, но и многое другое. Но взамен воины оглала 
отдадут мне то, что обещали.
— Мой белый брат получит все золото и серебро, которое везут на огненном коне. 
Нам оно ни к чему, в наших горах больше нуггетов, чем звезд на небе. Ка-Во-Мен, 
вождь оглала, — при этих словах он ткнул пальцем себя в грудь, — однажды 
встретил мудрого и отважного бледнолицего, который сказал ему, что золото — это