— Почему мой белый брат стрелял в лошадь, а не во всадника? — спросил Ма-Рам. — 
Разве Олд Шеттерхэнд не научился правильно целиться?
— Почему Олд Шеттерхэнд не убил Ма-Рама, над чьим сердцем он уже занес нож для 
удара? Я убил лошадей, чтобы остановить всадников и поговорить с ними.
— Теперь Олд Шеттерхэнд должен пойти в погоню вместе со своими краснокожими 
братьями. Он поймает белых и поговорит с ними.
Я еле сдержал усмешку. Юноша пытался отвлечь меня от погони за отрядом, ведущим 
пленников.
— Воины ракурроев умны и мужественны. Им не нужна помощь Олд Шеттерхэнда. Они 
сами поймают бледнолицых и приведут их в свои вигвамы. Пусть Ма-Рам садится на 
лошадь и едет за мной.
Это происшествие напрочь отбило у меня всякое желание отдыхать. В то же время 
моя задача облегчалась: до сих пор наши друзья ехали под охраной тринадцати 
воинов, теперь из этого числа следовало вычесть Морганов, преследующих их 
пятерых команчей и убитого часового, а это значило, что пленников караулили 
только пятеро индейцев. Появилась надежда, что мне удастся освободить их.
Пустив коней галопом, мы помчались вперед. Уже темнело, а мы все еще шли по 
следу. Ма-Рам высматривал место для ночлега и через каждую пройденную милю 
предлагал нам остановиться на отдых. Однако я упрямо погонял своего мустанга и 
разрешил всем спешиться и лечь спать, лишь когда стало уже совсем темно.
С рассветом мы продолжили погоню. Теперь нам помогали вытоптанные бизоньими 
стадами тропы, по которым лошадям было легче скакать. Следы говорили о том, что 
команчи опережают нас всего лишь на несколько часов. Мне даже казалось, что к 
полудню мы нагоним их, но судьба распорядилась иначе. На одной из встретившихся 
нам полян вся трава была изрыта копытами множества коней, и дальше маленький 
отряд с пленниками двигался вместе с непонятно откуда появившейся шайкой 
краснокожих, в которой насчитывалось по меньшей мере сорок человек.
— Уфф! — воскликнул Ма-Рам.
Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах блестела радость. Я прекрасно его 
понимал. Его сородичам теперь нечего было опасаться меня.
— Как далеко отсюда до стойбища команчей? — спросил я юношу.
— Ракуррои живут в большом селении, больше, чем города бледнолицых, и только на 
время охоты разбивают стойбища. Если мой брат поедет быстро, то будет там еще 
до того, как солнце скроется за травами прерии.
Ма-Рам сказал правду. К вечеру вдали показалось несколько темных полос, в 
которых я, посмотрев в подзорную трубу, узнал длинные ряды вигвамов. Это был 
временный лагерь, разбитый на сезон охоты на бизонов. По-видимому, занятые 
пленниками команчи позабыли даже выставить часовых, потому что мы сумели 
беспрепятственно подъехать к вигвамам. Однако я решил не въезжать в стойбище.
— Мы встретим здесь великого вождя То-Кей-Хуна? — спросил я Ма-Рама, 
останавливая коня.
— Отец Ма-Рама никогда не покидает своих воинов.
— Пусть мой краснокожий брат известит великого вождя, что Олд Шеттерхэнд хочет 
навестить его.
Юноша удивленно взглянул на меня.
— Разве Олд Шеттерхэнд не боится оказаться среди врагов? Он может ударом кулака 
убить бизона и выйти с ножом против медведя, но ему никогда не справиться с 
команчами, которых больше, чем деревьев в лесу.
— Олд Шеттерхэнд охотится на зверей, но никогда не отнимает напрасно жизнь у 
краснокожих братьев. Он не боится сиу, кайова, апачей и команчей, потому что он 
друг всем мужественным воинам. Его пуля настигает лишь предателей и негодяев. 
Олд Шеттерхэнд подождет здесь. Мой брат может идти.
— Но ведь Ма-Рам пленник Олд Шеттерхэнда!
— Ма-Рам больше не мой пленник. Мы пили с тобой дым мира. Ты свободен.
— Уфф!
Молодой индеец сжал коленями бока лошади, поднял ее на дыбы и галопом умчался. 
Мы с Бобом спешились и присели на землю отдохнуть. Добродушный негр состроил 
озабоченную гримасу и спросил:
— Масса Чарли, что сделает индеец с черным Бобом, если Боб пойдет вместе с 
массой?
— Поживем — увидим, — уклончиво ответил я, сам не зная, чем закончится мое 
предприятие.
— А если не поживем? А если индеец поджарит Боба у столба?
— Не так страшен черт, как его малюют. В любом случае мы должны отправиться к 
команчам, если хотим спасти твоего массу Бернарда.
— Пусть индеец сварит и слопает Боба, лишь бы отпустил массу Бернарда.
При этом негр скорчил такую гримасу, которая, без сомнения, отбила бы у 
краснокожего всякое желание съесть его. А чтобы хоть как-то насладиться жизнью 
перед тем, как умереть мученической смертью, он достал кусок вяленого мяса и 
принялся уплетать его за обе щеки.
Нам не пришлось долго ждать. С диким воем из стойбища вылетел отряд всадников. 
Они кружили вокруг нас, постоянно сжимая кольцо, словно желая затоптать нас 
копытами. За ними прискакали четверо краснокожих со знаками вождей и заставили 
своих коней перелететь через нас. Боб повалился на траву, а я продолжал 
спокойно сидеть, зная, что пока нам ничто не грозит.
— Индеец растоптал Боба насмерть! — заохал негр, осторожно приподнимая голову и 
осматриваясь по сторонам и, по-видимому, не веря, что остался жив.
— Успокойся, Боб, — обратился я к нему. — Краснокожие проверяют, насколько мы 
отважны.
— Краснокожие проверяют?! Тогда пусть идут сюда, и Боб будет очень смелый и