в долину, но стена огня уже преграждала нам путь.
— Где выход из долины? — спросил я мальчика.
— Пустите меня, — простонал он в ответ. — Мне не нужна ваша помощь, я сам 
справлюсь.
Он снова попытался освободиться, но я только крепче сжал его и продолжал 
вглядываться в отвесные скалы впереди нас в надежде найти путь к спасению. 
Тщетно. Скалы смыкались, между ними бурлила река, с трудом прокладывая себе 
дорогу среди камней, не оставляя даже узкой щели. Внезапно я почувствовал, что 
мальчик прекратил сопротивление, и услышал его слова:
— Что вы собираетесь сделать со мной? Немедленно отпустите меня, иначе я убью 
вас!
В его небольшой, еще полудетской руке блеснул мой нож, который он исхитрился 
выхватить из-за моего пояса. В следующее мгновение острое, как бритва, лезвие 
уперлось мне в живот. Уговаривать и переубеждать мальчика не было времени, 
одним движением я перехватил руку Гарри и сжал ее так, что хрустнули кости.
Опасность нарастала с каждой минутой. Огненный поток достиг складов, с 
оглушительным грохотом начали взрываться бочки с нефтью, превращая все вокруг в 
море огня, разливающееся с огромной скоростью и затапливающее всю долину. 
Воздух стал горяч и удушлив, дыхание перехватило. Мне казалось, что нас бросили 
на гигантскую раскаленную сковородку, в легкие при каждом вдохе впивались 
тысячи игл. Голова шла кругом, и я не потерял сознания только потому, что 
ответственность за жизнь мальчика неожиданно придала мне силы.
— Вперед, Сволоу! — хриплым, еще слышным шепотом понукал я коня.
Жар обжигал губы. К счастью, конь и без понуканий несся сломя голову и без 
труда вынес бы нас в безопасное место, если бы на нашем пути не встали 
непреодолимые скалы. «В реку!» — пронеслось у меня в мозгу, и я, пришпорив и 
без того обезумевшую лошадь, направил ее в пенившийся рядом поток. Вода 
сомкнулась над нами, освежила наши опаленные тела и придала новых сил. Спина 
Сволоу выскользнула из-под меня, но это было уже неважно — река несла горящую 
нефть и огонь нагонял нас. Никогда в жизни мне не приходилось плыть так быстро. 
Я даже не плыл, а, работая одной рукой и ногами, выбрасывал тело из воды, чтобы 
тут же снова погрузиться в нее. Второй рукой я придерживал мальчика, 
потерявшего сознание и судорожной хваткой тонущего человека вцепившегося в мою 
одежду.
Отблески огня просвечивали реку до дна, и по нему шли дьявольски красивые 
отблески, при виде которых ужас охватил меня. Вдруг рядом послышалось фырканье. 
«Сволоу, мой верный мужественный товарищ, ты не бросил нас! А вот и берег… Там 
я опять сяду в седло…»
Выбравшись из воды, я взгромоздил бесчувственное тело Гарри на спину Сволоу, но 
вспрыгнуть в седло мне недостало сил. Лишь с третьей попытки, призывая на 
помощь Бога и всех святых, я сумел даже не сесть, а вползти на коня.
Мне уже было все равно, куда мы скачем, я полностью положился на инстинкт 
животного. Мои глубоко запавшие глаза, казалось, плавились, а свет прожигал 
мозг. Язык вывалился из почерневших губ, тело превратилось в уголья, еще 
немного, и я стану пеплом, который развеется по миру с малейшим дуновением 
ветра. Конь хрипел и стонал подо мной почти по-человечески. Он мчался вверх по 
камням, перепрыгивая через расщелины, валун и обрывы, чудом удерживаясь на краю 
пропасти, а я лежал на нем, обхватив его правой рукой за шею, а левой 
поддерживая мальчика. Последним, неимоверно большим прыжком конь вынес нас на 
равнину и остановился. Я медленно сполз на траву и замер, жадно глотая свежий 
воздух, не в силах пошевелиться.
Отдышавшись, я встал на ноги, преодолевая боль в обожженном теле, и обнял 
верного Сволоу за шею. Я целовал его, как жених целует невесту в минуту счастья.

— Спасибо тебе, спасибо! — бормотал я коню, дрожавшему всем телом от усталости.
 — Ты спас нас обоих!
Небо горело кровавыми отблесками, сплошной стеной стояли над долиной густые 
черные, с пурпурным отливом клубы дыма. Гарри, бледный как полотно, лежал на 
траве передо мной, все еще сжимая в руке мой нож. «Он мертв, — с ужасом подумал 
я. — Он захлебнулся в воде, когда я пытался спасти его от огня!»
Мокрая одежда прилипла к худому телу. Я склонился над ним, откинул волосы с 
холодного, как мрамор, лба, растер виски и прижался ртом к его губам, чтобы 
вдохнуть в бездыханную грудь собственную жизнь.
Наконец мальчик вздрогнул, чихнул и задышал. Сердце билось в груди часто и 
неровно, но все же билось! Он медленно открыл глаза и посмотрел на меня взором 
выходца с того света. Но через минуту-другую его мертвый взгляд ожил, и он 
вскочил на ноги, дико озираясь по сторонам.
— Где? Что случилось? Зачем вы меня сюда притащили? — вскричал он.
— В долине пожар, но вам ничто не угрожает. Мы вне опасности.
Звуки моего голоса и вид дыма и пламени, вырывающихся из долины, привели его в 
чувство.
— Пожар в долине? Боже мой, там горит! Где же Форстеры?
Вспомнив о том, что его родственникам угрожает смертельная опасность, он 
накинулся на меня с упреками и оскорблениями:
— Вы подлый трус! Вы койот, бегущий от лая собак! Почему вы не спасли всех? Вы 
цените только собственную шкуру, поэтому я презираю вас и возвращаюсь к ним.
Он отвернулся от меня и зашагал прочь, но я ухватил его за руку.
— Остановитесь! Вы идете навстречу собственной гибели. Им уже никто и ничто не 
поможет.
— Отпустите меня! Я не могу иметь ничего общего с трусливым койотом.