смертельным врагом Виннету. Не раздумывая, я пустился вдогонку.
Волки никогда не гонят свою жертву по прямой. Так и я огромными прыжками мчался 
наперерез Параноху. Виннету и Олд Файерхэнд тоже кинулись было в погоню, но 
вождь апачей всегда уступал мне в беге, а знаменитый вестмен уже достиг того 
возраста, когда состязаний в скорости, где ставкой является жизнь беглеца, 
лучше избегать. К тому же Паранох оказался чрезвычайно прыток, и расстояние 
между нами упорно не сокращалось, несмотря на то, что я напрягал все силы.
Какое-то время я слышал за спиной тяжелое дыхание Виннету и Олд Файерхэнда; они 
отставали все больше, пока не прозвучал наконец голос Виннету:
— Пусть мой брат Олд Файерхэнд остановится. Подлый койот Паранох не уйдет от 
Сэки-Латы. Еще никто не сумел опередить его, как никто не сумел устоять на 
ногах после его удара.
Признаюсь честно, хотя я и не падок на лесть, похвала Виннету придала мне сил. 
Я прибавил ходу, ни на минуту не спуская глаз с Параноха из опасения, что он 
выкинет один из своих трюков и сумеет скрыться. Со стороны, должно быть, мы 
представляли жуткое зрелище: два бледнолицых, мчащиеся в неверном лунном свете, 
один с длинной развевающейся скальповой прядью, второй — преисполненный желания 
снять ее.
Когда я уже почти догнал Параноха, он бросился в сторону и резко остановился, 
пропуская меня вперед, чтобы нанести удар в спину, но я разгадал его хитрость и 
рванулся в его сторону. Мы столкнулись, и нож, который во время бега я 
судорожно сжимал в руке, вонзился Параноху между ребер по самую рукоятку. Он 
тяжело рухнул на землю, я, споткнувшись о неподвижное тело, упал рядом, но 
тотчас же вскочил, готовый к любой неожиданности.
Паранох не шевелился. Уверенный, что убил противника, я со вздохом вырвал нож 
из раны. Мне не раз доводилось сражаться врукопашную с ловкими и опытными 
краснокожими обитателями американских прерий, и на моем теле остались 
многочисленные следы от поединков, но это был первый белый, павший от моей руки.
 Я никак не мог избавиться от беспокойного, щемящего чувства вины, хотя разумом 
понимал, что дело не в цвете кожи и что негодяй вполне заслужил такой 
бесславный конец.
Я все еще раздумывал и переживал, когда за моей спиной послышался шорох чьих-то 
шагов. Бросившись на землю, я поспешил отползти от тела врага, но выяснилось, 
что причин для тревоги нет: ко мне приближался Виннету, беспокоившийся за мою 
судьбу и искавший меня в ночи.
— Мой брат быстр, как стрела апача, а его нож всегда разит врага в сердце, — 
произнес он, глядя на распростертого на земле Параноха.
— Где Олд Файерхэнд? — спросил я, тревожась за вестмена, оставшегося наедине с 
прерией, в которой еще бродили остатки рассеянной нами шайки краснокожих.
— Олд Файерхэнд силен, как медведь, но на его ногах путы прожитых лет. Мой брат 
не хочет украсить себя скальпом койота из племени атабасков?
— Я дарю его моему брату Виннету.
Тремя надрезами апач очертил скальповую прядь на выбритом черепе Параноха и 
резким движением сорвал с головы столь желанный для краснокожего боевой трофей.
Тем временем в бледно-молочном свете луны я заметил темное пятно, движущееся в 
нашу сторону, и сделал Виннету предостерегающий знак. Прячась в густой траве, 
мы спешно отползли в сторону.
Нас не покидала надежда, что это все же Олд Файерхэнд, ищущий нас. Но вот пятно 
распалось на несколько точек, и вскоре стало ясно, что это шесть индейцев понка,
 крадущихся в темноте и ведущих в поводу своих лошадей. Краснокожие 
продвигались вперед осторожно, готовые в любую минуту, в зависимости от 
обстоятельств, схватиться за оружие или пуститься в бегство.
Пока мы со всеми предосторожностями заходили к ним в тыл, краснокожие 
обнаружили тело вождя. И когда раздались исполненные ужаса восклицания «Уфф!», 
я и апач, не давая врагам опомниться, вспрыгнули на двух ближних к нам коней, а 
перерезать повод и дать им шпоры было делом секунды. Воздух за нашими спинами 
огласился бешеным воем, но все же испуганные смертью вождя краснокожие не 
решились пуститься в погоню за нами. Мы тоже не жаждали продолжать сражение — 
предводитель грабителей был убит, его скальп украшал пояс Виннету, к тому же мы 
уводили с собой двух лошадей. Я представил себе, что сейчас чувствуют индейцы 
понка, пошедшие по шерсть, а вернувшиеся стрижеными, и улыбнулся. По-видимому, 
подобные же чувства испытывал Виннету, потому что он не смог удержаться от 
победного залихватского клича. Однако, несмотря на радость, нас не покидала 
тревога за Олд Файерхэнда, и наши опасения подтвердились — на месте недавнего 
сражения вестмена не оказалось.
Победа была полной. Белые пассажиры, пустившиеся было наутек после первых 
выстрелов, теперь разожгли у завалов костры и в их свете откатывали за насыпь 
валуны, преграждавшие путь поезду. Сюда же перенесли и тела убитых индейцев, и 
кое-кто с геройским видом поглядывал на них, словно это было делом его рук. 
Вдали показались огни локомотива.
Поезд медленно приблизился и остановился перед преградой, из вагонов высыпали 
не принимавшие участия в сражении железнодорожные служащие и дамы, все 
бросились расспрашивать нас о засаде, индейцах, потерях, стрелах, томагавках и 
прочей ерунде. Я вкратце рассказал о событиях, и все дружно рассыпались в 
ничего не значащих изъявлениях благодарности, а начальник состава пообещал 
упомянуть нас в отчете и сообщить наши имена в газеты.
— Это совершенно лишнее, сэр, — ответил я. — Мы простые вестмены и не ищем 
славы, а Виннету и так достаточно известен своими подвигами. Но если уж вам так 
хочется кого-то отблагодарить и восславить, вы можете разнести по всей Америке 
имена храбрых джентльменов, поддержавших нас в схватке с врагами. За пять минут