удача сопутствует вам в охоте, пусть в этом году будет у вас в десять раз 
больше бизонов и в пятьдесят раз больше медведей, чем людей вашего племени. 
Пусть зерна кукурузы будут словно тыквы, а тыквы вырастут такие, чтобы каждая 
была как десять обычных. Хуг! Я сказал!
Мне ничего не стоило желать им всех этих благ, зато они радовались, будто на 
самом деле их получили. Это была лучшая из когда-либо произнесенных мною речей 
и, учитывая обычную сдержанность индейцев, была выслушана с величайшим 
вниманием и вызвала невероятную радость. До сих пор никто, тем более белый 
человек, не желал им столько благ, да и не собирался ничего дарить, поэтому 
благодарные крики «уфф, уфф!» звучали не переставая. Бао жал мне руку, заверяя 
в вечной дружбе, и так широко улыбался, произнося «уфф!», что мне удалось 
избавиться от трубки мира, воткнув ее ему в рот. Индеец тут же умолк, 
наслаждаясь ее содержимым.
Я впервые участвовал в «священном обряде» индейцев. Выкурить трубку мира — для 
них действие исключительно торжественное. Делается это лишь в чрезвычайных 
обстоятельствах и ко многому обязывает. Позже я много раз курил трубку мира, 
всегда сознавая значимость этого обряда, но в тот день испытал лишь отвращение. 
Когда Сэм упомянул о сердце, «привязанном, как мул к дереву», мне было смешно, 
и только. Моя рука провоняла табаком, и я от всей души обрадовался, что трубка 
попала в рот индейца. Достав из кармана сигару, я раскурил ее, чтобы перебить 
противный вкус и запах. И тут заметил, что глаза краснокожих с вожделением 
обратились ко мне. У Бао отвисла челюсть, причем из открытого рта вывалилась 
трубка, но он, опытный воин, ловко подхватил ее и опять зажал зубами. Однако 
весь облик его свидетельствовал о том, что он явно предпочитал одну сигару 
тысяче трубок мира, набитых благоухающим кинникинником.
Поскольку наша экспедиция поддерживала постоянную связь с Санта-Фе, откуда 
доставлялись на повозках все необходимые продукты, я не испытывал недостатка в 
сигарах и на всякий случай взял в поход изрядное количество. Поэтому сейчас я 
мог угостить всех индейцев. Бао сразу же вынул изо рта трубку и закурил сигару, 
а его люди, засунув подарок целиком в рот, начали его жевать. И хотя, как 
известно, о вкусах не спорят, в тот день я поклялся никогда больше не дарить 
индейцам сигары.
Торжественная часть закончилась. Краснокожие пребывали в прекрасном настроении, 
и Сэм приступил к расспросам.
— Мои братья говорят, что они выкопали военный топор против апачей, а мне 
ничего об этом не известно. Когда вы вступили на тропу войны?
— С тех пор прошло две недели, вы, белые, так называете это время. Видно, мой 
брат Сэм находился далеко отсюда, раз не слышал об этом.
— Это правда. Но ведь совсем недавно племена жили в мире. Что заставило моих 
братьев вступить на тропу войны?
— Апачи, собаки, убили четверых наших воинов.
— Где?
— На берегах Пекос.
— Там же нет ваших вигвамов!
— Но стоят вигвамы апачей.
— Что делали там ваши воины?
Индеец простодушно выложил всю правду:
— Наши воины собирались ночью похитить коней апачей, но эти вонючие собаки 
хорошо охраняли свои табуны. Они стали защищаться и убили четверых храбрых 
воинов кайова. Поэтому мы и откопали топор войны.
Итак, кайова решили украсть лошадей у апачей, но дело сорвалось. Они сами были 
повинны в смерти своих сородичей, а расплачиваться за это должны были апачи, 
защищавшие свою собственность. Мне захотелось прямо в глаза сказать этим 
негодяям все, что я о них думал, и я уже открыл было рот, но Сэм упредил меня, 
задав новый вопрос:
— Знают ли апачи, что ваши воины выступили в военный поход против них?
— Мой брат считает нас лишенными разума? Мы застигнем их врасплох, убьем 
сколько сможем и отнимем все, что захотим.
Нет, это уж слишком! Я не выдержал:
— Почему мои храбрые братья хотели отнять у апачей лошадей? Я слышал, что 
богатое племя кайова имеет коней больше, чем требуется.
Бао с улыбкой посмотрел мне в лицо и ответил:
— Мой молодой брат прибыл к нам из-за Большой Воды и не знает еще, как живут и 
думают люди в этой стране. Да, у нас много коней, но к нам пришли белые люди и 
захотели купить их. Им надо много лошадей, столько у нас не было. Тогда белые 
сказали нам о табунах апачей и обещали за каждую лошадь столько же товаров и 
«огненной воды», как за лошадей кайова. Поэтому наши воины отправились за 
лошадьми апачей.
Кто же был повинен в смерти уже погибших воинов и тех, кто еще погибнет? Белые 
торговцы лошадьми, которые расплачивались спиртным и толкали кайова на грабежи! 
Мне стало бы легче, если бы я мог высказаться: но Сэм опять остановил меня:
— Мой брат Хитрая Лиса идет в разведку?
— Да.
— Когда остальные воины двинутся за вами?
— Примерно через день.
— Кто поведет их?.
— Храбрый вождь Тангуа.
— Сколько воинов пойдет с ним?
— Два раза по сто.
— И вы надеетесь застать апачей врасплох?