здесь шрам, оставленный оружием! Он скрыт под краской, но удалите ее, и вы 
обнаружите, что он имеет все черты шрама соответствующей формы. Эти отклонения 
от общих признаков имеют тенденцию сбивать с толку обманщиков — само по себе 
счастливое обстоятельство для прогресса знания, основанного на твердых 
принципах. Поставьте этого субъекта прямее, чтобы мы видели природную игру мышц.
 Размеры ступни свидетельствуют о сильной привычке к воде, что подтверждает 
первоначальные концепции. Это счастливое доказательство, благодаря которому 
обоснованные и осторожные заключения подтверждают беглый практический осмотр. Я 
стою на том, что парень принадлежит к наррагансетам.
— Значит, у этого наррагансета ступня, запутывающая следы, — возразил Ибен 
Дадли, который изучал походку и позы пленника с такой же живостью и несколько 
большим пониманием, чем медицинская пиявка. — Братец Ринг, тебе приходилось 
когда-нибудь видеть, чтобы индеец оставлял такой отчетливый отпечаток ноги на 
листьях?
— Лейтенант, меня удивляет, что человек с твоей рассудительностью обращает 
внимание на легкое различие походки, когда представляется случай, позволяющий 
проследить законы природы до самых истоков. Эти постоянные тревоги из-за 
индейцев настроили тебя критически насчет расположения ступни. Я сказал, что 
парень наррагансет, и сказано это не наобум. Своеобразная форма стопы получена 
в детстве, полнота мышц, груди и плеч от необычных упражнений в среде более 
плотной, чем воздух, а более нежное строение…
Медик умолк, ибо Дадли хладнокровно подошел к пленнику и, приподняв тонкую 
накидку из оленьей шкуры, наброшенную на верхнюю часть его тела, выставил на 
обозрение кожу несомненно белого человека. Это явилось бы ошеломляющим 
опровержением для человека, привыкшего к столкновению умов, но монополия на 
некоторые ветви знания предопределила признанное превосходство доктора Эргота, 
которое по его воздействию можно сравнить с преобладающим влиянием любого 
другого превосходства на те способности, кои оно парализует, проявляя себя. Его 
мнение переменилось, чего нельзя сказать о выражении его лица, ибо с 
находчивостью, столь часто практикуемой в благословенных заведениях, упомянутых 
нами, когда логика не управляет практикой, а подлаживается под нее, он 
воскликнул, воздев руки и обратив взгляд кверху, что выражало полноту его 
восторга:
— Вот еще одно доказательство чудесного действия силы, посредством которой 
постепенно совершаются перемены в природе! В этом наррагансете мы видим…
— Этот человек — белый! — прервал его Дадли, слегка ударяя по обнаженному плечу,
 все еще выставленному на обозрение.
— Белый, но ни капельки не меньше и наррагансет. Ваш пленник, вне сомнения, 
обязан своим существованием христианским родителям, но случай рано забросил его 
в среду аборигенов, и все части его тела, которые подвержены изменениям, быстро 
стали приобретать характерные черты племени. Он одно из тех прекрасных и 
связующих звеньев в цепочке знания, благодаря которым наука доводит свои выводы 
до наглядности.
— Я вовсе не хотел совершить насилие над подданным короля, — сказал Рейбен Ринг,
 степенный фермер с открытым лицом, гораздо меньше озабоченный тонкостями 
происхождения своего спутника, чем выполнением своего общественного долга, как 
подобает мирному и благополучному гражданину. — В последнее время у нас было 
так много тревожных известий насчет военных действий со стороны дикарей, что 
людям, которым это доверено, следует быть бдительными, ибо (обратив взгляд на 
руины блокгауза в отдалении) ты знаешь, брат Дадли, что у нас есть повод быть 
настороже в поселении, расположенном так глубоко в лесу, как наше.
— Я буду отвечать за безопасность, сержант Ринг, — заявил Дадли с выражением 
достоинства. — Я беру на себя охрану этого неизвестного и присмотрю, чтобы он 
надлежащим образом и в подходящее время предстал перед властями. Между тем долг 
заставил нас пренебречь текущими делами в твоем доме, о которых стоило бы 
сообщить. Твоя жена Эбанденс не пренебрегала твоими интересами, пока ты ходил в 
разведку.
— Как? — воскликнул с вопросительной интонацией муж, пожалуй, серьезнее, чем 
обычно позволял себе человек столь сдержанных привычек, как он. — Неужели жене 
пришлось звать соседей в мое отсутствие? — Дадли кивнул в знак подтверждения. — 
Значит, я найду еще одного мальчика под своей крышей?
Доктор Эргот трижды кивнул с важностью, которая была бы уместна для сообщения 
гораздо более весомого, чем сделанное им.
— Твоя жена редко делает доброе дело наполовину, Рейбен. Ты увидишь, что она 
сделала запас и для преемника нашего доброго соседа Эргота, ибо седьмой сын 
родился в твоем доме.
Широкое честное лицо отца вспыхнуло радостью, а затем им овладело чувство менее 
эгоистичное. С легкой дрожью в голосе, что было не менее трогательно со стороны 
человека такого крепкого сложения и твердого поведения, он спросил:
— А жена? Как Эбанденс выдержала это благословение?
— Превосходно! — ответила медицинская пиявка. — Ступай к себе в дом, сержант 
Ринг, и воздай хвалу Господу, что есть кому присмотреть за ней в твое 
отсутствие. Тот, кому дарованы семеро сыновей за пять лет, никогда не будет 
бедным или нуждающимся в чужой помощи в такой стране, как эта. Семь ферм 
вдобавок к тому чудесному гомстеду на горе, который ты возделываешь сейчас, 
сделают тебя патриархом в старости и отныне сохранят имя Рингов еще на сотни 
лет, когда эти колонии станут многолюдными и могучими и — я это говорю смело, 
не заботясь, что меня могут назвать человеком, который хвастает без причины, — 
равными некоторым надменным и превозносящим самих себя королевствам Европы, — 
да, даже, вполне может быть, равными могущественному владычеству самой