победа, иначе Господь указал бы путь и англичане переправились бы через реку, 
как он позволил сделать это индейцам со всеми их скво, детьми и пожитками. «О, 
если бы народ Мой слушал Меня, и Израиль ходил Моими путями! Я скоро смирил бы 
врагов их и обратил бы руку Мою на притеснителей их»
161
.



Переход шестой
162



Как я уже говорила, в понедельник индейцы подожгли свои вигвамы и отправились 
дальше. Утро было холодное. Путь преграждал большой и довольно глубокий ручей, 
покрытый льдом. Некоторые из индейцев перешли его вброд по колени и выше в 
ледяной воде, другие (и я в их числе) пошли вдоль ручья, пока не увидели 
бобровую плотину. Мы перешли по ней, так что милостию Божию я не промочила ног. 
Весь день я шла, предаваясь печали и скорби: каждый шаг удалял меня от родных 
мест, я все дальше уходила в глухие, неведомые края. Теперь я поняла силу 
искушения жены Лота, которая не выдержала и оглянулась назад
163
.

В тот день мы подошли к большому болоту и неподалеку от него начали 
располагаться на ночлег. Когда я поднялась на соседний холм, с которого был 
виден весь лагерь, то даже подумала, что мы подошли к какому-то большому 
индейскому селению: индейцев было так много, как деревьев в лесу; казалось, 
стучат сразу тысячи топоров! Куда ни посмотришь — всюду индейцы: спереди, сзади,
 сбоку… И я одна среди них, и рядом ни одной христианской души. Как только 
Господь сохранил меня?! Поистине великое милосердие явил Он и мне, и моим 
близким!


Переход седьмой
164


После беспокойной голодной ночи переход на следующий день был для меня очень 
трудным. Болото, возле которого мы расположились, представляло собой глубокую 
впадину, и, чтобы выбраться из нее, нужно было подняться на высокий холм с 
обрывистыми, крутыми склонами. Пока я добиралась до вершины, мне казалось, 
сердце выскочит из груди, а ноги и все тело откажутся повиноваться. Из-за боли 
во всем теле и сильной слабости этот день был для меня особенно мучительным.

По мере того как мы продвигались вперед, стали попадаться выгоны, где 
английские поселенцы прежде пасли скот и держали коров. Даже вид этих мест 
невольно приносил мне утешение. Вскоре мы увидели английскую тропу, и это так 
взволновало меня, что я готова была тут же лечь и умереть. После полудня мы 
подошли к Сквокегу, и все индейцы быстро рассыпались по опустевшим, покинутым 
англичанами полям, подбирая оставшиеся колосья, рассыпанное зерно, початки 
кукурузы и земляные орехи. Кому-то удалось найти смерзшиеся снопы пшеницы. Их 
тотчас бросились обмолачивать. Мне досталось два початка кукурузы, но только я 
отвернулась, как один початок у меня стащили. Тут как раз подошел индеец, у 
которого в корзине была печенка. Я попросила дать мне кусок. «Разве ты можешь 
есть конину?» — удивился он. Я сказала, что попробую, и тогда он дал мне кусок 
печенки. Я сразу же положила его на уголья, но не успела печенка поджариться, 
как половину куска отрезал другой индеец, так что мне пришлось скорее съесть 
оставшееся полусырым. И хотя из недожаренного куска сочилась кровь, конина 
показалась мне очень вкусной. Поистине: «Голодной душе все горькое сладко»
165
.

Печально было смотреть на брошенные, разоренные пшеничные и кукурузные поля, 
остатки урожая с которых стали пищей для наших безжалостных врагов.
На ужин у нас была похлебка из пшеницы.


Переход восьмой
166



На следующее утро нам предстояло переправиться через реку Коннектикут, чтобы 
встретиться с Королем Филипом. Два каноэ с людьми уже переправились на 
противоположный берег, пришла моя очередь, но не успела я шагнуть в лодку, как 
вдруг поднялся крик, и вместо переправы оставшимся индейцам и мне вместе с ними 
пришлось подняться четыре-пять миль вверх по реке. Индейцы разбежались кто куда.
 Я думаю, паника была вызвана тем, что они обнаружили в округе английских