135
. Они появились на рассвете; услышав ружейные выстрелы, мы выглянули в окно: 
горело несколько домов и дым поднимался к небу. В одном доме индейцы захватили 
пять человек; отцу, матери и грудному младенцу проломили головы; двух других 
захватили и увели живыми. Еще трое не успели укрыться в доме. Одного ударили по 
голове, а другой убежал; третий тоже хотел убежать, но его ранили, и он упал. 
Несчастный молил пощадить его, обещал деньги (так говорили мне сами индейцы), 
только они не стали его слушать, ударили по голове, сорвали с него одежду и 
вспороли живот. Один человек увидел возле своего сарая множество индейцев и 
решил выйти, но его сразу убили. Было еще трое убитых из того же дома. Индейцы 
забрались на крышу сарая и сверху легко убивали тех, кто укрывался возле дома. 
Так эти кровожадные негодяи продвигались вперед, уничтожая и сжигая все на 
своем пути.


Наконец они приблизились и осадили наш дом, и вскоре этот день стал самым 
скорбным днем моей жизни. Дом наш стоял у небольшого холма. Несколько индейцев 
укрылись за холмом, часть из них проникла в сарай, остальные затаились кто где 
смог, и стрельба началась со всех сторон, так что пули сыпались как град. Скоро 
один из нас был ранен, потом другой, а потом и третий. Часа через два 
(насколько я способна была тогда замечать время) индейцы уже были возле нашего 
дома, а так как он ничем не был укреплен, кроме двух заслонов в противоположных 
углах двора, да и то один из них не был достроен, то они, набрав в сарае кудели 
и пакли, подожгли дом; а когда кто-то из дома выскочил и погасил огонь, индейцы 
тут же зажгли его опять, и на этот раз огонь разгорелся. И вот настал страшный 
час. Раньше мне доводилось лишь слышать о подобных ужасах, а теперь пришлось 
увидеть все своими глазами. Несколько человек продолжали еще бороться за свою 
жизнь, но многие уже лежали в крови, дом над нашей головой был охвачен пламенем,
 а эти кровожадные язычники ждали, когда мы выйдем, чтобы проломить нам головы. 
Плач стоял вокруг, кричали матери и дети: «Господи, что же нам делать? » Тогда 
я решилась: взяла своих детей, а одна из моих сестер взяла своих, и мы 
попытались покинуть горящий дом. Но только мы появились в дверях, стрельба 
усилилась, и пули так стучали по стенкам дома, будто кто-то, набирая пригоршни 
камней, бросал их в стены; так что нам пришлось вернуться. У нас было шесть 
сильных собак, но ни одна из них даже не пошевельнулась, хотя раньше, стоило 
только индейцу подойти к двери, собаки рвались, чтобы броситься на него и 
разорвать на куски. Видно, Господь являл нам свою волю, дабы мы помнили, что 
спасение наше исходит только от Него. Однако нам следовало выбраться из дома; 
огонь усиливался и с ревом надвигался сзади, а впереди были индейцы с ружьями, 
копьями и топорами, готовые наброситься на нас. Не успели мы выйти, как мой 
шурин (он был ранен в горло, когда вместе с другими защищал дом) упал мертвым, 
и сразу же индейцы с дикими криками набросились на него и сорвали одежду. Пули 
так и свистели; одна попала мне в бок, и, похоже, эта же пуля прошла через 
живот и ручку дорогой моей малютки, которую я держала на руках. У одного из 
детей моей старшей сестры (его звали Уильям) была сломана нога; индейцы, видя 
это, тут же проломили ему голову. Так они продолжали безжалостно убивать одного 
за другим, а мы стояли, ошеломленные, и кровь ручьями растекалась по земле. Моя 
старшая сестра была еще в доме, она видела, как язычники тащили матерей в одну 
сторону, а детей в другую и многие были залиты кровью; старший сын сказал ей, 
что Уильям мертв, а я ранена, и она закричала: «О Господи, дай мне умереть 
вместе с ними! » И не успела она это сказать, как пуля сразила ее, и она упала 
на пороге. Я надеюсь, что ей воздастся за ее добрые дела, ибо она преданно 
служила Господу. В юности на ее долю выпало немало душевных страданий, пока она 
не приняла сердцем слова Священного Писания: «Но
Господь
сказал мне: «Довольно для тебя благодати Моей»»
136
. Много позже, через двадцать с лишним лет, я слышала от нее самой, каким 
утешением были для нее эти слова.

Но вернусь к своему рассказу. Индейцы оттащили меня в одну сторону, а детей в 
другую и сказали: «Пойдешь с нами». Я спросила: «Меня убьют? » Они ответили, 
что не тронут, если я добровольно пойду с ними.

О! Какой горестный вид являл собой наш дом! «Приидите и видите дела Господа, — 
какие произвел Он опустошения на земле»
137
. Из тридцати восьми человек, бывших в этом доме, никто не избежал либо смерти, 
либо горького плена, кроме одного, который мог бы сказать: «… И спасся только я 
один, чтобы возвестить тебе»
138
. Двенадцать человек было убито; кого застрелили, кого закололи копьями или 
зарубили топорами. Когда мы жили благополучно, о, как мало мы помышляли о таких 
ужасах, о том, что придется увидеть родных и близких, истекающих кровью! Одному 
человеку проломили голову, сорвали с него одежду, а он все продолжал ползать 
взад-вперед. Ужасно было видеть столько христиан, лежащих в крови, подобно 
овцам, растерзанным стаей волков. Со всех была сорвана одежда, и они лежали 
нагие, а эти исчадия ада ревели, пели, выкрикивали оскорбления и 
неистовствовали, будто у каждого хотели вырвать сердце. И все-таки Господь 
своим могуществом сохранил многим из нас жизнь. Двадцать четыре человека