(«предустановленной судьбы»), собственной богоизбранности и особой миссии, 
будто бы возложенной на них Богом. Поэтому территориальная экспансия и 
агрессивность пуритан в отношении индейцев, в которых им виделись исчадья 
дьявола, имела идеологическую основу и отличалась последовательной 
непримиримостью.
Представители этой культуры, практически целиком основанной на Ветхом Завете, 
повсюду искали аналогии библейским событиям и ситуациям. Культура эта была 
книжной, предполагавшей знание древних языков, в частности латыни и 
древнееврейского.
Впоследствии Новая Англия (включавшая штаты Массачусетс, Коннектикут, 
Род-Айленд, Нью-Хемпшир, Вермонт и Мэн) надолго стала колыбелью американской 
интеллигенции, здесь были основаны старейшие национальные университеты. Но 
«пуританизм» как комплекс национального сознания сохраняется и поныне. С ним 
связывают склонность к саморефлексии и провиденциализму в восприятии жизни, 
особую жесткость и непримиримость нравственных оценок, априорную идейную 
заданность суждений и неспособность к восприятию иных точек зрения.
Сами отцы пилигримы оставили после себя обширный пласт хроник, описаний и 
«историй», отмеченных исповедальностью и духом религиозного избранничества, 
интенсивной духовной рефлексией, связанной с истолкованием собственной жизни и, 
таким образом, обращенной на самих себя. Многое в них еще было связано со 
средневековым сознанием. Неудивительно, что преодоление пуританского комплекса 
и полемика с ним протянулись через всю историю американской литературы. «Охота 
на ведьм» — выражение, ставшее нарицательным после сожжения пуританами 
девятнадцати невинных жителей городка Сейлема в поисках колдуний, которых не 
было. «Пуританин — это тот, кто подозревает: а вдруг кому-то, где-то, почему-то 
может быть хорошо», — едко заметил известный критик начала XX века Генри Менкен.
 «Пуритане сначала пали на колени, а встав, напали на индейцев», — вторит ему 
современный индейский публицист.
В литературе теме пуританства начало положил Вальтер Скотт в романе «Бренная 
плоть», более известном у нас как «Пуритане» (1816); потом тема «переселилась» 
на американскую почву. После Купера ее признанным исследователем стал Готорн, 
за ним — Лонгфелло; полемические образы пуритан можно встретить у Мелвилла и 
ряда других писателей. Как видим, все это были представители романтической 
эпохи. Что же могло привлечь их внимание к пуританству?
Ответ на это способен дать анализ романтических произведений: пуританская 
притчеобразность видения мира превращалась у романтиков в художественный прием; 
крайнее своеобразие быта, поведения и склада ума людей «новой формации», 
провозгласивших строительство нового духовного порядка, было достаточно 
противоречивым прошлым для писателя-романтика, чтобы его игнорировать; словом, 
романтиков привлекали переломность исторического периода и двойственность 
пуританской природы.
Роман о пуританах Новой Англии Купер начал в стране-метрополии, на родине 
пуританства, в 1827 году, продолжил во Франции и Швейцарии в 1828 году, а 
завершил в Италии в 1829-м (отсюда его замечание в письме к другу о том, что 
«книга писалась уж слишком по-дорожному»).

Критические отклики на роман за всю историю его существования были весьма 
разноречивыми, порой он даже признавался неудачным. Однако по выходе книга была 
тепло встречена европейским читателем: роман вышел в пяти странах на четырех 
языках одновременно. Современный критик, перечитывая Купера, говорит о «Долине»,
 что это интересное произведение, в котором писатель «некоторые вещи делает 
неплохо, а иные — превосходно»
129
. В самом деле, роман «Долина Виш-Тон-Виш» сегодня выглядит явлением столь 
необычным, что эта необычность даже затрудняет его анализ.


Прежде всего бросается в глаза идейно-тематическая насыщенность произведения: 
перед нами — «не только роман о характере ранних пуритан в Америке; в равной 
мере это и история войны с Королем Филипом на территории штата Коннектикут; о 
судьбе одного из судей короля Карла I времен Английской революции; о типично 
индейском способе ведения военных действий; о прекрасной белой пленнице и ее 
благородном муже Конанчете и о других вещах, в том числе — о проблеме 
смешанного брака»
130
. С этим наблюдением критика невозможно не согласиться, и потому стоит 
углубиться в каждую из этих тем, чтобы проследить, насколько писатель преуспел 
в их раскрытии.

Итак, прежде всего «Долина» — роман нравоописательный, воссоздающий групповой 
психологический портрет общины пуритан. Чувства, испытываемые Купером к 
пуританам, неоднозначны. Ему интересны крайности их мировосприятия и влияние 
идеологии на характер; он способен на мягкую иронию и на радикальное осуждение 
там, где видит у пуританина отсутствие такта и неприятие иной нравственной 
шкалы ценностей. Повсюду заметен пристальный анализ априорных догматов 
пуританства на фоне реалий, вытекающих из условий пограничья: их столкновение 
обостряет ценностные конфликты. Но писатель идет и еще дальше: подобная точка 
зрения помогает ему увидеть ограниченность человеческой природы (в лице 
пуританства) и утвердить ценность отдельного индивидуума, иной точки отсчета 
(тут ему пригодились индейцы) и особого рода иронию, выявляемую самой жизнью.