среди них. Все мужчины были налицо, и каждый стоял во всеоружии, но ни один не 
мог себе представить, откуда прилетел этот необъяснимый трубный звук.
— Это ваших рук дело, капрал, чтобы собрать нас всех вместе, с оружием, вроде 
«учебной тревоги», да? — воскликнул бортник.
— Ложные тревоги полезны, особенно для новобранцев, — хладнокровно отвечал 
капрал, — но сегодня я не трубил тревогу. Признаюсь, была у меня мысль поднять 
вас по тревоге через денек-другой, ради тренировки, но все хорошо в свое время. 
Когда укрепление закончено, найдется и время обучить солдат занимать свои посты 
по тревоге.
— А вы что думаете, Питер? — продолжал Бурдон. — Вы знакомы с обычаями 
пограничья. Что значит этот необычайный сигнал? Почему нас вызвали сюда в такой 
час?
— Кто-то трубил в рожок, похоже, — сказал Питер, сохраняя свое невозмутимое 
философское спокойствие. — Не знаю, пожалуй; не могу сказать. Воин часто слышит 
тревогу на военной тропе.
— Непостижимо! Если я когда-нибудь слышал звук рожка, то уж точно — сегодня 
ночью; но ведь это наш единственный рожок, и его никто не трогал! И это не 
раковина — звук раковины вовсе не похож на звук рожка; да вот и сама раковина, 
висит на шее у Гершома, где она и была всю ночь!
— До раковины никто не касался — за это я поручусь, — возразил Гершом, трогая 
раковину, чтобы убедиться, что она на месте.
— Уму непостижимо! Я слышал рожок, если когда-нибудь мои уши вообще слышали 
этот звук!
Примерно так же высказались и остальные белые, потому что все они слышали звук 
рожка. Но ни один из них не мог предложить разгадки этой тайны. Индейцы же 
ничего не сказали; но молчание настолько привычно для краснокожих, когда 
что-либо из ряду вон выходящее волнует всех остальных, что это никому не 
показалось странным. Что же до Питера, то каменная статуя не могла бы быть 
более холодной, чем вождь: казалось, он поднялся на недосягаемую для чувств 
человеческую высоту. Даже капрал разинул рот, несмотря на большое волнение, 
потому что его разбудили от очень крепкого сна, но Питер оказался куда более 
неуязвимым как для физических, так и для душевных потрясений. Он не высказал 
никаких предположений, не проявил ни малейшего интереса, не выразил ничего 
похожего на любопытство; и когда мужчины наконец возвратились на место ночлега, 
он вернулся с ними, так же безмолвно и невозмутимо, как и сопутствовал им. 
Только Гершом вошел внутрь ограды и провел остаток ночи со своей семьей.
Бортник и чиппева на обратном пути в свою хижину случайно оказались рядом, и 
между ними произошел такой краткий диалог.
— Это ты, Быстрокрылый? — воскликнул Бурдон, когда его товарищ, как бы случайно,
 коснулся его локтя.
— Да, я — ищешь друга лучше, а?
— Нет, я очень рад, что ты рядом в час тревоги, чиппева. Нам уже случалось 
постоять друг за друга в беде; думаю, мы снова не подведем друг друга, если 
придется.
— Да; постоять за друга — это честь. Никогда не поворачивайся спиной к другу — 
так я делаю.
— Чиппева, кто протрубил в рожок? Это ты мне можешь сказать?
— Почему не спросишь Питера? Он мудрый вождь — все знает. Молодой индей 
спрашивает старый индей, когда не знает, — почему молодой бледнолицый не 
спросит старого человека, а?
— Быстрокрылый, говоря начистоту, я думаю, ты подозреваешь, что Питер приложил 
руку к этому делу?
Эта фраза оказалась для индейца чересчур идиоматически сложной, и он ответил, 
согласно своему разумению:
— В рожок рукой не дуют, — сказал он. — Индей дует ртом, как и бледнолицый.
Бортник не отвечал; но замечание спутника почему-то пробудило в его груди некие 
чувства, а именно недоверия и подозрения, которые поведение загадочного дикаря 
и события последних двух недель почти совсем было усыпили.



ГЛАВА XV


Неведомы ни имя, ни года его, ни род
Он видом как снега Кавказа, а глаза
Лучатся мудростью всех бывших до него
Юнцом зеленым, так гласит молва,
Он видит, как проходят поколенья,
Подобные по осени плодам,
Что собраны и съедены, но к жизни
Весною возрождаются они,
Чтоб сгинуть вновь
Хиллхауз

Остаток ночи прошел спокойно, и наутро мужчины как ни в чем не бывало вернулись 
к земляным работам — в этот день им предстояло заполнить траншеи землей. Они 
обменялись несколькими словами по поводу удивительного ночного происшествия, но 
произнесли вслух значительно меньше, чем было у каждого на уме. От внимания 
Бурдона, однако, не ускользнуло, что Быстрокрылый Голубь отправился на охоту