девушка испытывала все больше доверия и проявляла все большую симпатию к 
ужасному индейцу.
Но все эти перемены чувств, как и изложенные нами небольшие происшествия, 
совершались далеко не сразу. День проходил за днем, и каноэ по-прежнему 
прокладывали путь по извилистому руслу Каламазу, с каждым новым закатом 
оставляя позади все более длинный отрезок ее прихотливого течения, отделявший 
путников от глади озера Мичиган. Бурдону приходилось не раз подниматься и 
спускаться по реке, и он служил лоцманом маленького флота, хотя работали все, 
даже миссионер и чиппева. В подобных походах физический труд не считался 
неприличным для воина, и Быстрокрылый Голубь орудовал веслом и шестом так же 
охотно и с такой же ловкостью, как и любой участник экспедиции.
Только на одиннадцатый день после того, как они покинули устье, путники подошли 
к небольшой заводи, где бортник обычно оставлял свою лодку, когда работал на 
прогалинах. Медовый замок был виден как на ладони, мирно красуясь в безмятежном 
одиночестве, и Хайф, который, попав в знакомые места, опередил всех и прибежал 
сюда еще накануне вечером, стоял на берегу и приветствовал своего хозяина и его 
спутников. До заката солнца оставалось несколько минут, когда путешественники 
причалили к берегу, и прощальные лучи великого светила скользили по земле, 
озаряя мягким светом кусты и разнотравье. Насколько бортник мог судить, в его 
отсутствие сюда не захаживал даже медведь. Поднявшись к своему жилищу, проверив 
запоры и заглянув в хижину, в кладовую и прочие помещения, Бурдон убедился, что 
все оставленные им вещи целы и что нога человека — он едва не сказал «лапа 
зверя» — последние две недели не ступала в его владения.



ГЛАВА XIV


На горы, на реки надежду питайте,
Молитесь на них, не вставая с колен;
На силу свою и мечты уповайте,
Но вихрь налетит и развеет их в тлен.
Бренар

После прибытия нашего отряда в Медовый замок, или Castel Miel, как Бурдон 
называл свой дом, целая неделя прошла в трудах и заботах. Странникам надо было 
разместиться, а маленькое строение было решительно непригодно для этой цели. 
Оно было отдано в распоряжение женщин, и они устроились там с относительными 
удобствами, а приготовление пищи, трапезы и даже ночевки, поскольку это 
касалось мужчин, проходили под сенью деревьев. Но вскоре была сооружена новая 
«шэнти», которая несколько уступала Медовому замку в законченности и прочности, 
но вполне удовлетворяла нуждам привычных к лесной жизни странников. Удивительно,
 насколько люди, заброшенные в западную глухомань, способны обходиться малой 
толикой тех удобств, которые цивилизация приучила нас считать необходимыми. 
Женщина, чья нога с самого детства ступала лишь по добротным коврам, чья жизнь 
проходила среди всех тех предметов обихода, какие нам могут доставить богатство 
и искусство, вдруг в одночасье меняет саму свою природу, не говоря о привычках, 
и часто оказывается героиней, когда мы имели все основания ожидать от нее 
только капризов. Жизнь в наше время предоставляет нам множество подобных 
ситуаций, равно как и большой набор разнообразных опытов другого рода, и мы 
можем припомнить сотни примеров, когда женщины, рожденные и взлелеянные в 
богатстве и изобилии, с легкой душой покидали родные места, свои шелка и атласы,
 китайский фарфор и столовое серебро, красное дерево и брюссельские кружева и 
бодро следовали за своими отцами и мужьями в дикую глушь, где приходилось 
соперничать с дикарями, частенько ради хлеба насущного, а в конечном итоге — за 
владение землей.
Но что касается Дороти и Цветика, то говорить о таких разительных переменах не 
было необходимости. У них было достаточно времени привыкнуть к условиям куда 
более суровым, чем нынешние. Обе были привычны к работе — той, что 
(благодарение Богу!) выпадает на долю всякой американской женщины — а это 
значит — под крышей дома, который она должна сделать безукоризненно чистым, 
удобным и приветливым. Они были умелыми и добросовестными хозяйками, насколько 
позволяли их скромные средства; и бортник заметил наполовину польщенной, 
наполовину смущенной Марджери, что этому дому не хватало только присутствия 
такой девушки, как она, чтобы он сделался достойным короля! Кстати, и вкус пищи 
невообразимо улучшился! Не говоря уж о чистоте, вкус оленины стал куда приятнее,
 пироги — пышнее, а свинина не плавала в жиру. Раз уж мы коснулись вопроса о 
жире, хотелось бы, чтобы чувство справедливости позволило нам провозгласить его 
исчезновение из американской кухни; пусть не бесследное исчезновение, но хотя 
бы некоторую умеренность в употреблении сего способствующего тучности продукта, 
соответствующую разумному и здоровому вкусу. По правде говоря, в этом отношении 
рука у Дороти была щедрая, но прелестная Марджери выгодно от нее отличалась. 
Откуда взялась такая разница в кулинарных приемах, мы не в состоянии yгадать; 
однако дело обстояло именно так. В цивилизованное мире есть две весьма 
респектабельные державы, с которых мне кажется, ни один разумный человек не 
стал бы брать пример в области кулинарии: это Германия и страна отцов 
пилигримов.

Приходилось и слышать и читать в модных образчиках политесной литературы, в