долго действовал в их среде, и его влияние чувствовалось и вблизи и вдали. Это 
был отважный, энергичный и предприимчивый воин: быть может, он лучше других 
своих современников знал искусство войны, каким оно было тогда у краснокожих. 
Они знали имя и личные достоинства его брата, Тенскватавы («Открытая Дверь»), 
называемого Пророком, чье имя вошло в историю тех времен. Оба вождя были весьма 
могущественны, хотя редко обитали подолгу в каком-нибудь одном племени, но их 
происхождение, их биографии, их характеры были известны всем, как и сведения об 
их общем отце, Пакишено («Я Спускаюсь С Небес»), и их матери, Меотетаске 
(«Черепаха, Откладывающая Яйца В Песок»). Но об Оноа этого никак не скажешь. 
Его прошлое было такой же тайной, как и будущее. Ни один индеец не мог даже 
сказать, в каком племени он рожден. Тотем, который он носил, не принадлежал ни 
одному из живших тогда на континенте племен, и все, что было с ним связано — 
его биография, происхождение, семья, — оставляло простор догадкам и измышлениям.



Говорят, что у индейцев есть предания, которые известны только немногим 
избранным и которые передаются ими из поколения в поколение. Совсем недавно 
просвещенный и образованный краснокожий сообщил мне лично, что именно он был 
хранителем некоторых древних преданий и таким образом достаточно знал историю 
своего народа, чтобы быть вполне уверенным, что он вовсе не произошел от 
потерянных колен дома Израилева, хотя в дальнейшие подробности входить 
отказался. Вооружаться таинственностью, чтобы упрочить и расширить свое влияние,
 настолько естественно, что нам нетрудно поверить в бытование такого приема; 
возможно, единственной причиной, заставляющей Вольных каменщиков
note 113
или Од Фелеушип
note 114
прибегать к подобной практике, было желание властвовать не на основе свободного 
выбора и разума, а опираясь на игру воображения. Так что Питер пользовался 
всеми преимуществами таинственности. Говорили, что настоящее его имя никому не 
известно, так как имя Оноа он получил благодаря множеству снятых им скальпов, 
имя Ва-Ва-нош дал ему благоволивший к нему влиятельный оджибвей, а Питером, 
само собой разумеется, называли его белые. Кое-кто из самых преданных его 
почитателей намекал, что со временем настоящее имя «Лишенного племени» станет 
известно, его происхождение, начало его жизненного пути и все, что с ним 
связано, в один прекрасный день станут достоянием каждого краснокожего. А пока 
индейцам оставалось довольствоваться тем, что они видели своими глазами и 
понимали. Мудрость Ва-Ва-ноша блистала на советах племен; оратора, равного ему, 
не было спокон веку; что же касается его мстительной ненависти к врагам своей 
расы — об этом можно было судить по снятым им скальпам. Ни одному индейцу не 
дано было узнать больше до срока, когда этот великий вождь и провидец завершит 
свою миссию.

Если бы кто-нибудь, просвещенный и образованный, как подобает цивилизованному 
человеку, оказался тогда среди индейцев и смог наблюдать за выражением лица и 
жестами Питера, когда он ловил запах виски, а затем тщетно искал источник 
аромата и разгадку тайны, так озадачившей потаватоми, — у него, возможно, 
нашлась бы причина отнестись с недоверием к сомнениям этого необыкновенного 
индейца. Если Питер и прибегал когда-либо к актерским уловкам, то именно в этом 
случае. Он ни в малейшей степени не разделял заблуждений своих соплеменников, 
хотя запах поначалу и его озадачил. Но в конце концов он пришел к естественному 
выводу: этот необычайный запах каким-то образом связан с семейством, которое он 
оставил на другом берегу. С этой минуты у него камень с души свалился.
Однако Питер, по своей привычке, вовсе не собирался растолковывать потаватоми 
то, что самому ему стало совершенно ясно. Напротив, он постарался пустить пыль 
в глаза вождям, чтобы подчинить и их власти суеверий. Закончив свои наблюдения 
все с той же непоколебимой серьезностью, он обещал дать решение всех загадок во 
время встречи на прогалинах и объявил о своем намерении переправиться на тот 
берег. Перед тем как расстаться, Питер и Воронье Перо сговорились о всех 
дальнейших действиях; и как только первый стал выгребать против ветра на 
середину реки, второй созвал своих молодых воинов, обратился к ним с короткой 
речью и повел их в лес, словно отправляясь в далекий переход. Однако отряд 
отошел всего на полторы мили, и воины, устроив привал, развели костер и стали 
жарить припасенную оленину.
Подойдя к южному берегу, Питер нашел всех в полном сборе; его ждали. Рассказ 
вождя был краток. Он поговорил с потаватоми, и те ушли далеко. Однако следует 
отвести их лодки на тот берег и оставить там, чтобы хозяева смогли по 
возвращении найти то, что им принадлежало. Питер пообещал им это, и бледнолицые 
друзья должны помочь ему сдержать слово. Затем он сказал, что убежище им 
обеспечат прогалины, где они будут в полной безопасности и куда он готов их 
сопровождать, чтобы защитить своим присутствием и авторитетом. Идти же к югу по 
озеру невозможно, пока дует ветер, да и вообще не имеет смысла. Войска покинули 
Чикаго, и форт стерт с лица земли.
Пастор Аминь и капрал Флинт, которые всецело доверяли Питеру, считая его тайным 
другом белых, введенные в заблуждение его собственными заверениями и услугами, 
которые он успел им оказать, хотя бы и для отвода глаз, немедленно согласились 
с предложениями коварного дикаря. Это было самое мудрое, более того, 
единственно возможное решение. Макино, как и Чикаго, более не существовал, и 
путь в Детройт лежал через полуостров, а не в обход, по озерам, хотя это было