которого виднелись вдали, — излучина Каламазу, небольшой красивой речки, 
несущей свои воды на запад, где они и вливались в широкие просторы озера 
Мичиган. Ныне эта река известна своими деревнями и фермами, железными дорогами 
и мельницами; но в те времена на этих берегах еще не было ни одного жилища 
более презентабельного, чем индейский вигвам
note 4
или случайная хижина какого-нибудь белого любителя приключений. И весь этот 
очаровательный полуостров, кроме узкой полоски земли по берегам реки Детройт, 
колонизированной французскими поселенцами еще в конце семнадцатого века, 
представлял собой в буквальном смысле дикую глушь. Если белому человеку и 
случалось найти туда дорогу, то это был или торговец с индейцами, или охотник, 
или авантюрист, чье занятие так или иначе связано с жизнью пограничья и 
обычаями местных дикарей.

К этим людям и принадлежали двое из находившихся на прогалине мужчин, в то 
время как их спутники относились к коренному населению. И еще более заслуживает 
удивления то, что все они ни разу не видели друг друга в глаза, пока не 
повстречались на прогалине примерно за час до начала нашего рассказа. Говоря, 
что все они повстречались впервые, мы не имели в виду, что белые были знакомы, 
а индейцы их не знали — нет, ни один из присутствующих никогда не видел 
остальных, хотя все они кое-что слышали друг о друге.

В ту минуту, когда мы желали бы представить эту четверку нашим читателям, трое 
из них внимательно наблюдали за действиями четвертого, сохраняя при этом 
глубокую серьезность и полное безмолвие. Этим четвертым был молодой человек 
среднего роста, на редкость хорошо сложенный, энергичный, с открытым, честным, 
отмеченным несколькими оспинками лицом, которое, однако, вполне можно было 
назвать по меньшей мере привлекательным. Его настоящее имя было Бенджамин Боден,
 хотя всему Северо-Западу он был широко известен как Бен Жало — «широко» здесь 
относится к широким пространствам, а не к количеству знавших его людей. 
Проезжие и другие французы из этих краев наградили его прозвищем «Бурдон», что 
значит
«Трутень»
note 5
,
однако отнюдь не за праздность или безделье, а лишь потому, что он прославился 
промыслом, который отдавал в его руки продукты чужого труда. Одним словом, Бен 
Боден был бортником, или охотником на пчел, и не только одним из первых 
представителей этого ремесла в тех местах, но и несравненно более искусным и 
добычливым, чем все прочие. Мед от Бурдона считался самым чистым и более 
ароматным, чем мед любого другого бортника, да и добывал он его куда больше 
других. Десяток-другой семей по обоим берегам реки Детройт покупали мед только 
у него и терпеливо ждали появления осенью вместительного каноэ
note 6
из коры, чтобы запастись этим вкусным и питательным продуктом на долгую зиму. 
Целая армия славных лепешек, гречневых, просяных и пшеничных, в той или иной 
мере была обязана своим существованием и широкой популярностью своевременному 
прибытию Бурдона. Здесь всё ели с медом, и
дикий
мед приобрел, заслуженно или незаслуженно, репутацию продукта, далеко 
превосходящего тот, который получают благодаря трудам и искусству домашней 
пчелы.


Одежда Бурдона как нельзя лучше соответствовала его занятиям и образу жизни. Он 
носил охотничью блузу и брюки, сшитые из тонкой, выкрашенной в зеленый цвет 
материи и обрамленные желтой бахромой. Это была самая обычная одежда 
американского лесного стрелка; считалось, что она хорошо скрывает человека в 
лесной глуши, сливаясь с зеленью леса. На голове Бена красовалась не лишенная 
щегольства кожаная шапка, но без меховой оторочки — погода стояла теплая. 
Мокасины
note 7
его, довольно поношенные, очевидно, выдержали много дальних переходов. Его 
оружие было превосходного качества, но все предметы своего военного арсенала, 
вплоть до длинного охотничьего ножа, он нанизал на шомпол своей винтовки и с 
доверчивой беспечностью прислонил ее к стоявшему неподалеку дубу, словно не 
предполагая, что оружие может ему понадобиться.


Зато никак нельзя было сказать того же об остальных троих. Каждый из них был не 
только хорошо вооружен, но и держал свою верную винтовку крепко прижатой к телу,
 в знак недоверчивости и настороженности; при этом второй белый то и дело 
исподтишка и с большим вниманием проверял кремень и запал своего оружия. Этот 
второй бледнолицый весьма сильно отличался от человека, только что нами 
описанного. Он был еще молод, высок, тощ и жилист, силен и подвижен, хотя 
слегка сутулился, но лицо его являло собой тот самый топовый сигнал
note 8
, которым прославился пресловутый «Бардольф»
note 9
— флагманский корабль, несущий на мачте красный огонь. Короче говоря, цвет