это так, скво лучше идти домой.
— Так-то оно так, но ведь индейцы нам не враги. Они, слава Богу, наши друзья и 
не причинят нам вреда. Питер великий вождь, молодые люди его слушаются. А Питер 
наш друг. Питер на нашей стороне, милостивое Провидение указывает, когда, куда 
и как нам идти, бояться нам нечего. Я верю в милость Провидения.
— Кто он такой? — наивно поинтересовался Быстрокрылый Голубь, чье знание 
английского языка не простиралось до понимания столь привычных для нас, но 
сложных для него понятий. — Он знает все тропы, а?
— Да, и направляет нас на правильный путь, особенно на тот, что нам во благо.
— Лучше будет, если он укажет вам путь в Детройт. Это сейчас хороший путь для 
всех бледнолицых.
С этими словами, произнесенными с большим значением, чиппева направился от 
ручья к собачьей будке, около которой бортник кормил своего верного друга Хайфа.

— Рад тебя видеть, Быстрокрылый Голубь, — радушно приветствовал его Бурдон, не 
прерывая, однако, своего занятия. — Я видел, что ты, как всегда, пришел 
нагруженный. Не оставил ли ты часть добычи на прогалинах, не нужно ли сходить 
за ней вместе с тобой?
— Открой ухо, Бурдон, слушай, что скажет индей, — серьезно ответил чиппева. — 
Вот собака наестся, пойдем со мной Есть что сказать. Лучше услышать, пока мы 
можем слышать
— Я буду готов через минуту. Это, Хайф, мой хороший друг, он понравится любой 
разумной собаке, а ты, Хайф, всегда был разумным псом. Ну вот, я и готов, уши 
мои широко открыты, впрочем, нет, прежде я сообщу новость для твоих ушей. Мой 
добрый друг, Быстрокрылый Голубь, знаешь ли ты, что я женился?
— Женился, а? Получил скво, а? Где ты ее взял?
— Здесь на прогалинах, конечно, где еще мне было ее взять? На прогалинах есть 
лишь одна девушка, которую я мог просить стать моей женой, я попросил, и она 
ответила согласием. Вчера на пути из Круглой прерии пастор Аминь нас обвенчал. 
Значит, мы с тобой теперь на равных. Когда ты хвастаешь твоей женой, которую 
оставил дома в вигваме, я могу хвастать своей, которая здесь со мной. А 
Марджери такая девушка, что есть чем хвастать.
— Да, эта скво хорошая. Эта скво мне очень нравиться. Никогда не видеть лучше. 
Свою скво лучше всегда держать в собственном вигваме.
— Ну, моя скво живет в моем собственном вигваме. Медовый замок принадлежит мне, 
и Марджери делает ему честь.
— Индей не то имеет в виду. А вот что. Лучше держать скво там, где живут 
бледнолицые, лучше иметь свой дом там. Моя скво где, а? Дома в моем вигваме, 
смотрит за детишками, мелет зерно, на земле работает. И для белой скво так 
лучше — дома, за работой.
— Мне кажется, я понял, что ты хочешь сказать, Быстрокрылый Голубь. Но мы и 
сами собираемся поехать домой до наступления зимы, когда англичане и янки чуть 
утихомирятся. А как раз сейчас ездить по Мичигану небезопасно, да ты и сам это 
знаешь, друг мой.
Индеец растерялся, не зная, как объясниться так, чтобы Бурдон его понял. С 
одной стороны, им владело чувство верности краснокожим, смешанное со страхом 
перед Питером и остальными великими вождями. С другой — он испытывал 
непреодолимую симпатию к бортнику. После минутного размышления он решил 
изменить тактику и внушить свою мысль бортнику иным путем. Настойчивость 
Быстрокрылого определялась отнюдь не женитьбой бортника, — острый глаз индейца 
давно заметил склонность Бурдона. Он и без того не помышлял, чтобы разлучить 
своего друга с семейством Уоринга, хотя допускал, что тот может выбрать иную 
дорогу, чем миссионер и капрал. Главной его целью было оказать услугу самому 
Бурдону, а что при этом кто-то из окружения последнего выиграет, а кто-то 
останется внакладе, было ему глубоко безразлично. Из любви к истине мы не можем 
не признать, что даже обаяние Марджери, ее естественность и живой интерес ко 
всему окружающему не тронули каменное сердце дикаря. А вот с ее мужем индейца 
связывали тесные узы дружбы, порожденные его восхищением образом жизни и 
профессиональным мастерством бортника, их близким общением в устье реки, а 
главное — тем, что Бурдон спас его из рук врага.
Нельзя не удивляться тому, что чиппева не разделял страха Питера перед 
волшебством бортника, хотя был осведомлен обо всем, что произошло накануне в 
Круглой прерии. То ли он лучше знал привычки Бурдона, то ли помнил о секрете 
Источника Виски, а может, все дело в том, что, ближе общаясь с белыми, привык к 
их странностям, но колдовские способности бортника внушали ему меньше опасений, 
чем кому-либо с кожей того же цвета и с той же биографией на много миль вокруг. 
Одним словом, бортника Быстрокрылый Голубь считал своим другом, а на остальных 
бледнолицых в его компании смотрел как на случайных спутников. Теперь, когда 
Марджери стала женой Бурдона, его интерес к ней несколько повысился, но это 
было далеко не то чувство, какое она, без малейших усилий со своей стороны, 
вызывала в груди Питера своим вниманием к нему, мягкостью и неподдельной 
веселостью.
Итак, подумав с минуту, чиппева сказал:
— Нет, небезопасно здесь для янки и их друга — индея. Не думаю, что мой скальп 
уцелеет, если вождь прознает про то, что я служил у янки гонцом. А скальп лучше 
сохранить. Этому потаватоми я стараюсь не попадаться на глаза. Про них мне все 
известно. Известно, что они говорят, известно, что делают, даже что думают — и 
то известно.
— А вчера я не видел тебя, Быстрокрылый Голубь, среди молодых воинов в Круглой 
прерии.