сильнейшее желание всеми возможными способами пустить им пыль в глаза, чтобы 
воспользоваться их суеверностью в собственных целях.
Бодена никак нельзя было назвать образованным человеком даже по меркам того 
слоя общества, к которому он принадлежал. У нас по сию пору существует 
пренебрежение к публичному образованию, создающее благодатную почву для упреков 
в невежественности весьма почтенного и достойного населения американских 
штатов; правда, оно тем хорошо, что люди, которые в силу жизненных 
обстоятельств не в состоянии изучать ученые книги глубоко, а ограничиваются 
самым поверхностным ознакомлением с ними, в значительной мере избегают 
увлечения мелочной философией и низким интриганством, семена которых — скорее 
всего стараниями нечистых сил — рассыпаны между страницами этих книг. Но вот о 
пчелах Бурдон прочитал все, что только попадало к нему в руки. Мало того, он и 
сам занимался изучением их нравов и много размышлял над описаниями 
общественного устройства жизни улья, представляющего собой ограниченную 
монархию, в которой правителя время от времени свергают, то ли по воле случая, 
то ли из-за плохого состояния дел. Иные из этих работ принадлежали перу людей 
очень наблюдательных и умных, другие были с примесью фантазии. В одной из книг, 
с которыми посчастливилось ознакомиться Бурдону, подробно рассказывалось об 
использовании пчел древними ясновидцами для предсказания будущего. Наш герой не 
помышлял о том, чтобы воскресить старинные обычаи, связанные с пчелами, или 
попытаться применить отдельные приемы магии, о которых он читал и слышал. Но 
сейчас он вспомнил о них, и весьма своевременно, ибо они укрепили и 
стимулировали его намерение воспользоваться демонстрацией своего искусства на 
прогалинах для того, чтобы выполнить главную свою задачу в этот час, коей 
является бегство в озеро Мичиган.
— Пчела знает очень много, — заметил Бурдон на пути к новому месту своим 
ближайшим спутникам, обогнавшим остальных вождей. — Пчела часто знает больше, 
чем человек.
— Даже больше, чем бледнолицый? — поинтересовался Медвежий Окорок, который 
своим авторитетом был обязан не столько высокому интеллекту, сколько грубой 
физической силе.
— Бывает, что и больше. Бледнолицые обращаются к пчелам, чтобы узнать, что ждет 
их в будущем. Вот давайте спросим об этом нашего знахаря. Пастор Аминь, 
случалось ли вам слышать, что в старину прорицатели узнавали от пчел, что 
должно произойти?

Миссионер был образован не лучше, чем бортник, но ведь и многие неученые люди 
слышали краем уха о гаданиях при помощи пчел, и пастор принадлежал к их числу. 
О Вергилии
note 140
, например, он знал очень мало, но все же знал. Читал пастор много, но 
беспорядочно, и ему попадались упоминания о том, что прорицатели верили в 
магические способности пчел. Памятуя об этом, он чистосердечно подтвердил слова 
бортника, ни на миг не подозревая о том, что стояло за его вопросом.

— Конечно, конечно, в этом нет никаких сомнений, — ответил простодушный 
миссионер. — В былые времена вещуны, желая заглянуть в будущее, часто искали 
ответа у своих пчел. Об этом много говорилось среди христиан, когда те пытались 
найти объяснение прорицательству, колдовству и прочим сверхъестественным 
способностям, которыми обладали люди, жившие в эпоху пророков. Возобладало 
суждение, что нечистой силе дозволялось, да и ныне дозволяется осуществлять 
свою волю через человека во плоти. Но пчелы были в большой чести у тогдашних 
предсказателей.
Пастор говорил по-английски, поэтому Питер и остальные вожди мало что поняли из 
его ответа, но смысл его слов о роли пчел в колдовстве до них дошел. К счастью, 
именно это и нужно было Бурдону, и он с удовлетворением наблюдал за тем, как 
индейцы передают друг другу эту новость; те, кто хоть немного знал язык, 
сообщали тем, кто не имел о нем представления, что бледнолицые считают пчел 
«знахарями».
Столь удачное подтверждение пастором счастливой идеи Бурдона очень воодушевило 
последнего. Ведь если Питер действительно замыслил зло, то и сам бортник, и его 
друзья находятся едва ли не в отчаянном положении; поэтому он готов был 
испробовать любое средство, которое имело хоть какие-нибудь шансы на успех.
— Да, да, — продолжал развивать свою мысль бортник. — Пчелы наделены большой 
мудростью. Порой мне кажется, что они знают больше, чем медведи. Но об этом 
лучше скажет мой брат.
— Да, меня прозвали Медвежьим Окороком, — самодовольно отозвался вождь. — Индеи 
всегда дают имена со значением. Одной зимой убивать так много медведей, что 
получать это имя.
— Хорошее имя! Убить медведя — самое почетное дело для охотника, это всем 
известно. Если мой брат пожелает, я спрошу моих пчел, когда он забьет 
следующего зверя.
Дикарь, явно очень польщенный, открыл было рот, чтобы с радостью принять 
предложение Бурдона, но тут спокойно вмешался Питер и, по своему обыкновению, 
тоном, не допускающим возражений, переключил разговор на себя. Таинственный 
индеец не мог допустить — и Бурдон это понимал, — чтобы пальма первенства в 
разговоре долгое время принадлежала такому прямодушному и порывистому человеку, 
как Медвежий Окорок, не обладавшему к тому же способностью поддержать 
интеллектуальную беседу. Поэтому Питер, выступив чуть вперед, взял на себя 
главную роль, а своему другу предоставил быть наблюдателем и зрителем. Что