щих  Молокососов  и  лошадей,
выдали их присутствие. Им  вслед  начали  палить,  но,  как  и  предупреждал
капитан, пули не настигали их.
   Тем не менее шлепки пуль по  воде  действовали  отнюдь  не  ободряюще,  а
минутами вызывали подлинную тревогу. К  тому  же  река  была  очень  широка,
течение ее - стремительно, а ночь черным-черна. Словом, бегство  Молокососов
сопровождалось всяческими опасностями.
   В довершение всего, на самой середине Моддера  они  попали  в  водоворот,
который завертел и закрутил их, бросая из стороны в сторону, как щепки.
   Правда, это длилось всего лишь несколько минут, а может быть,  и  меньше.
Но время в таких случаях тянется неимоверно долго. Вдруг  Жан  почувствовал,
что идет ко дну. Инстинктивно он покрепче ухватился  за  узду  своего  пони,
который, так же как и Сорви-голова, никак не мог выбраться из  водоворота  и
уже начал бить по воде копытами передних ног.
   Жан  и  сам  не  понимал,  как  он  вырвался  из  омута  и   очутился   у
противоположного берега. Ему понадобилось одно лишь мгновение, чтобы  прийти
в себя и протереть глаза. В следующую минуту он уже вглядывался  в  темноту,
стараясь отыскать своих товарищей. Он видел, что какая-то  черная  масса  то
поднималась над водой, то снова погружалась в нее.  -  Ты,  Фанфан?  -  тихо
спросил Сорви-голова.
   Буль... буль... буль...
   - Смелей, Фанфан, я здесь!..
   - Ап-чхи!.. Ап-чхи! Если Фанфан... то, очевидно, это я, хозяин.
   - А Поль?.. Где ты, Поль?.. По-оль!..
   До этой минуты Сорви-голова не беспокоился о  юном  буре.  Подлинный  сын
своей страны, закалившийся к тому же в трудностях войны, Поль обладал  силой
и находчивостью взрослого мужчины.
   Теперь же его отсутствие  встревожило  Жана.  Сорвиголова  все  громче  и
громче звал его, невзирая на риск быть услышанным  английскими  часовыми  на
том берегу.
   Ни звука в ответ. Полная тишина.
   Вскарабкавшись на крутой берег, Жан и Фанфан помогли  выбраться  из  воды
пони.
   - А где же твоя лошадка? -обратился Сорви-голова к Фанфану.
   - На дне.
   - Жаль... Поль!.. По-оль!..-снова принялся кричать  Жан,  а  Фанфан  стал
насвистывать марш Молокососов.
   Им отвечала все та же  зловещая  тишина,  прерывавшаяся  лишь  выстрелами
ли-метфордов и доносившейся издалека английской бранью. Никаких следов юного
бура! Сорви-голова и Фанфан, пренебрегая опасностью снова оказаться в плену,
ходили взад и вперед вдоль берега, окликая Поля. Они потеряли целых  полчаса
драгоценного времени, пока с болью в сердце  не  убедились  в  бесполезности
дальнейшего  ожидания.  Теперь  уже  не  оставалось  никаких  сомнений:   их
злосчастный друг погиб в водах Моддера, Бедный Поль! Еще  одна  жертва  этой
ужасной войны, еще одного защитника потеряло святое дело независимости.
   Оба оставшихся в живых  друга  приняли  эту  утрату  молча,  не  в  силах
произнести ни слова. К горлу подкатывали  рыдания.  Сорви-голова  вскочил  в
седло, Фанфан примостился позади него на крупе пони,  который,  почувствовав
шпоры, пустился с места в галоп.
   Жан взял курс на юго-восток. Он  ориентировался  по  звездам  и  надеялся
вскоре выехать на  дорогу,  ведущую  из  Якобсдаля  в  Блумфонтейн.  То  был
единственный  путь,  который,  находясь  на   значительном   расстоянии   от
английских войск, замкнувших кольцо  вокруг  Вольверскрааля,  мог  быть  еще
свободен.
   Африканская лошадка быстро несла седоков по вельд-ту.  Друзья,  промокшие
до костей, дрожали и лязгали от холода зубами. Единственным утешением их был
карабин, с радостью обнаруженный Жаном у седла; по крайней  мере,  есть  чем
защищаться при весьма возможной встрече с неприятелем.
   Прошел час. Степь оказалась далеко не  безлюдной;  время  от  времени  до
беглецов явственно доносился конский топот. Порой даже слышались  отдаленные
крики и редкие выстрелы.
   Быть может, это были английские разведчики, а может быть, такие же, как и
они, беглецы из лагеря Кронье.
   Впрочем, бурская лошадка, которой Сорви-голова предоставил полную свободу
самой выбирать дорогу, руководствуясь  своим  чутьем  полудикого  животного,
старательно избегала всяких встреч.
   Вот наконец и дорога! Друзья проскакали еще минут  тридцать.  Рассветало.
Вдали стала вырисовываться группа домов. Сорви-голова узнал город Эммаус.
   - Помнишь, - спросил он . Фанфана, - как  около  двух  месяцев  назад  мы
проезжали здесь на велосипедах?
   - И как удирали от уланов!.. Лучше не вспоминать,- ответил Фанфан.
   - Зато как ты потом упивался молоком!
   - Это да! Я и сейчас не прочь бы.
   - Что ж, попробуем!
   Они остановились у поселка. Ни души! Никаких признаков жизни. Даже коровы
не мычат. Все фермы разграблены, а некоторые и  сожжены.  Скот  угнан,  люди
разбежались.
   Полный разгром и запустение. Кладбищенская тишина.
   - Едем дальше. Наверно, здесь побывали эти чертовы англичане.
   Дорога была испещрена свежими следами копыт. Сорви-голова  заметил  среди
мелких отпечатков,  оставленных  бурскими  пони,  более  крупные  и  глубоко
вдавившиеся в землю следы копыт английских коней.