ез всю
Капскую  Землю,  обмануть  подозрения,  которые  навлекал  на  себя   каждый
иностранец, и ускользнуть от цепких лап полиции?
   Оставаться служанкой миссис Адамс? Нет! Лучше смерть! Лучше сто  смертей,
только не это!
   На шестнадцатый день своего пребывания у миссис  Адамс  Жан  Грандье  уже
готов был совершить безумный шаг,  как  вдруг  к  нему  явилось  неожиданное
спасение в образе телеграфиста.
   Телеграмма для старой леди!
   Она лихорадочно открыла ее, прочла и в полуобморочном состоянии упала  на
кушетку.
   - Сын... Бедное дитя?.. Боже, помоги нам! - бормотала она.
   Лжеслужанка привела ее в себя: - Миледи, что с вами? О миледи!
   - Мой сын, артиллерийский  капитан,  очень  тяжело  ранен  под  Кимберли,
осажденным этими проклятыми бурами.
   "Артиллерийский капитан Адамс? Знакомое имя!  Уж  не  тот  ли  это  самый
Адамс, что был в пятерке палачей Давида Поттера?" - размышлял Жан Грандье.
   Но раздумывать было некогда. Старая англичанка уже взяла себя  в  руки  и
поднялась.
   - Немедленно туда! Ухаживать за ним, утешать,  окружить  его  материнской
заботой... Да, да, как  можно  скорей!  -  твердила  она.  -  Готовы  ли  вы
сопровождать меня, Жанна?
   Сорви-голова  замер  от  восторга  при  мысли,  что  ему   представляется
возможность без малейшего риска,  без  затрат  и  с  наивозможной  скоростью
вернуться на театр военных действий.
   - О, конечно, миледи! - ответил он.
   - Благодарю вас, дитя мое, вы славная девушка! Ничего лишнего  не  брать,
только самое необходимое. По небольшому саквояжу для каждой из нас-и в путь.
О да, скорей, скорей в путь!
   Она наскоро уложила вещи, набила карманы золотом, заперла  дом  на  ключ,
который отдала соседям, поручив их  же  заботам  собаку,  и  устремилась  на
вокзал.
   От  Саймонстауна,  или,  вернее,  от  Кейптауна,  до  Кимберли   примерно
девятьсот километров по прямой  линии  и  тысяча  сто  по  железной  дороге,
то-есть столько же, сколько от Парижа до Ниццы. Но скорость  путешествия  не
всегда пропорциональна расстоянию. Если, например, расстояние от  Парижа  до
Ниццы экспрессы проходят за восемнадцать часов, то даже в мирное время самым
скорым поездам требуется не менее тридцати часов, чтобы  проделать  путь  из
Капа до Кимберли. А во время  войны  тем  более  нельзя  установить  точного
графика.
   Человек, который не принадлежал к военному  сословию,  не  был  солдатом,
хирургом или газетным корреспондентом, считал  себя  счастливцем,  если  ему
удавалось  попасть  на  поезд.  Именно  перед  такого  рода  затруднением  и
очутилась миссис Адамс со своей служанкой.
   Каждую минуту отходили от дебаркадеров  и  медленно  двигались  на  север
поезда, набитые  солдатами  и  трещавшие  под  тяжестью  пушек  и  снарядов.
Протяжно выли сирены, лязгали вагоны, громыхали поворотные  круги;  отовсюду
несся адский концерт железа.
   Напрасно несчастная мать бегала от одного  железно-дорожника  к  другому,
напрасно расспрашивала, умоляла,  раздавала  золото.  Все  составы  были  до
отказа  набиты  военными  грузами.  Среди  этого  невиданного  нагромождения
смертоносных машин и пушечного мяса- не нашлось бы места даже для крысы.
   Миссис Адамс уже совсем отчаялась и пустилась в слезы при мысли,  что  ей
никак не попасть туда, где страдают и  терпят  жестокие  лишения  несчастные
жертвы войны. Как  вдруг  перед  ней  остановился  с  почтительным  поклоном
человек в форме капитана медицинской службы. Это был знакомый  миссис  Адамс
военный хирург.
   Узнав его, старая леди воскликнула:
   - Доктор Дуглас! Если бы вы только знали!..
   - Миссис Адамс! Какими судьбами? Вы покинули Англию?
   - Для того чтобы отыскать своего сына, а вашего  друга,  нашего  дорогого
Дика. Он тяжко ранен под Кимберли, а я лишена возможности  поехать  к  нему.
Мне повсюду отказывают. Подумайте только:  нет  места  для  матери,  которая
стремится к своему умирающему сыну! Какая жестокая вещь эта война!
   - Так едемте со мной, миссис Адамс! Через  десять  минут  отправляется  в
Магерсфонтейн санитарный поезд номер два. Я его начальник. И будьте уверены,
уж у меня-то  найдется  местечко  для  матери  моего  лучшего  друга.  -  Да
благословит вас бог, доктор!
   Доктор подхватил миссис Адамс под руку и повел к  поезду,  а  нагруженная
двумя саквояжами лже-Жанна замыкала шествие. Расталкивая  толпу,  наше  трио
направилось на запасный путь, где уже пыхтел и весь  содрогался  под  парами
санитарный поезд.
   Поезд  состоял  из  кухни,  аптеки  и  двенадцати  просторных  вагонов  с
расположенными одна над другой койками; на дверцах вагонов были  изображения
красного креста.
   Два хирурга, четыре сестры и двадцать четыре санитара ожидали там  своего
начальника. Из них состояло пока все население поезда.
   Не успели доктор Дуглас, миссис Адамс и лже-Жанна разместиться в одном из
его вагонов, как раздался свисток паровоза, состав тронулся и мягко  покатил
по единственному еще свободному пути.
   Если в дороге ничего не случится, поезд будет останав-ливаться  лишь  для
того, чтобы набрать воды или  сменить  паровоз.  Ему  справедливо  присвоена
привилегия обгонять другие поезда, которые почтительно уступают ему дорог