ы  в
меру, ветчина нарезана тонкими, как кружева, ломтиками, а  сгущенное  молоко
разбавлено водой в должной пропорции.
   Чепчик, надетый на слишком длинные для мужчины и слегка вьющиеся  волосы,
- новый успех!
   Когда Сорви-голова оставался один, он тщательно изучал перед зеркалом все
повадки служанок: как придавать смиренное выражение лицу, опускать  глаза  и
не сдвигать набекрень привычным мужским движением свой  более  чем  скромный
головной убор.
   Переодевание удалось на славу! В этой высокой и сильной девушке,  немного
нескладной, молчаливой, застенчивой и  охотно  бравшейся  за  любую  работу,
трудно было бы узнать молодого борца за независимость  Трансвааля  Настоящая
находка эта служанка, мастерица на все руки.
   О вы, герои трагических приключений в "Ледяном аду" - Леон  Фортэн,  Поль
Редон, Лестанг, Дюшато, Марта Грандье, настоящая Жанна  Дюшато,  Тоби  №  2,
Серый Медведь, - поглядели бы  вы  на  вашего  Жана,  охотника  на  гризли*,
победителя бандитов "Коричневой звезды", в комичном облике служанки!
   Или вы, отважные Молокососы и мужественные буры, оплакивающие храбрейшего
из храбрых - капитана Сорви-голова! Что стало бы с вами, если бы вы увидели,
как он в белоснежном чепце, завязанном бантиком под подбородком, в  юбке  до
пят и переднике орудует возле  печки,  бежит  на  звонок  и  отвечает  своим
фальцетом "Да, миледи... Нет, миледи..."
   Нетрудно представить, какой бешеный взрыв хохота вызвал  бы  у  вас  этот
маскарад, сменивший драму воинской  жизни.  А  между  тем  для  самого  Жана
Грандье в этом не было ничего забавного.
   Дни шли за днями, не внося никаких изменений в его нелепое и полное риска
существование, грозящее каждое  мгновение  при  малейшей  оплошности  с  его
стороны превратиться в настоящую катастрофу.
   Для человека более зоркого, чем старая леди, достаточно  было  бы  одного
неловкого движения или случайно вырвавшейся  нотки  мужского  голоса,  чтобы
тотчас же раз-гадать тайну, скрытую от миссис Адамс. А это  повлекло  бы  за
собой страшные для беглеца последствия.
   К счастью, вечно молчаливая, всегда чем-то озабоченная и часто грустившая
старая леди жила в  полном  одиночестве.  Провизию  ей  доставляли  на  дом.
Единственное занятие затворницы состояло в усердном чтении описаний  военных
событий в местных газетах.
   Терпение Жана истощалось. С каждым днем ему  становилось  все  труднее  и
труднее  переносить  "прелести"  своего  нелепого  положения,  безысходность
которого он ощущал все более остро. Его тянуло на поле битвы, откуда до него
доходили отрывочные  известия  о  новых  победах,  одержанных  его  друзьями
бурами.
   Но как бежать из Саймонстауна без денег, без платья? Как пройти через всю
Капскую  Землю,  обмануть  подозрения,  которые  навлекал  на  себя   каждый
иностранец, и ускользнуть от цепких лап полиции?
   Оставаться служанкой миссис Адамс? Нет! Лучше смерть! Лучше сто  смертей,
только не это!
   На шестнадцатый день своего пребывания у миссис  Адамс  Жан  Грандье  уже
готов был совершить безумный шаг,  как  вдруг  к  нему  явилось  неожиданное
спасение в образе телеграфиста.
   Телеграмма для старой леди!
   Она лихорадочно открыла ее, прочла и в полуобморочном состоянии упала  на
кушетку.
   - Сын... Бедное дитя?.. Боже, помоги нам! - бормотала она.
   Лжеслужанка привела ее в себя: - Миледи, что с вами? О миледи!
   - Мой сын, артиллерийский  капитан,  очень  тяжело  ранен  под  Кимберли,
осажденным этими проклятыми бурами.
   "Артиллерийский капитан Адамс? Знакомое имя!  Уж  не  тот  ли  это  самый
Адамс, что был в пятерке палачей Давида Поттера?" - размышлял Жан Грандье.
   Но раздумывать было некогда. Старая англичанка уже взяла себя  в  руки  и
поднялась.
   - Немедленно туда! Ухаживать за ним, утешать,  окружить  его  материнской
заботой... Да, да, как  можно  скорей!  -  твердила  она.  -  Готовы  ли  вы
сопровождать меня, Жанна?
   Сорви-голова  замер  от  восторга  при  мысли,  что  ему   представляется
возможность без малейшего риска,  без  затрат  и  с  наивозможной  скоростью
вернуться на театр военных действий.
   - О, конечно, миледи! - ответил он.
   - Благодарю вас, дитя мое, вы славная девушка! Ничего лишнего  не  брать,
только самое необходимое. По небольшому саквояжу для каждой из нас-и в путь.
О да, скорей, скорей в путь!
   Она наскоро уложила вещи, набила карманы золотом, заперла  дом  на  ключ,
который отдала соседям, поручив их  же  заботам  собаку,  и  устремилась  на
вокзал.
   От  Саймонстауна,  или,  вернее,  от  Кейптауна,  до  Кимберли   примерно
девятьсот километров по прямой  линии  и  тысяча  сто  по  железной  дороге,
то-есть столько же, сколько от Парижа до Ниццы. Но скорость  путешествия  не
всегда пропорциональна расстоянию. Если, например, расстояние от  Парижа  до
Ниццы экспрессы проходят за восемнадцать часов, то даже в мирное время самым
скорым поездам требуется не менее тридцати часов, чтобы  проделать  путь  из
Капа до Кимберли. А во время  войны  тем  более  нельзя  установить  точного
графика.
   Человек, который не принадлежал к военному  сословию,  не  был  солдатом,
хирургом или газетным корреспондентом, считал  себя  счастливцем,  если  ему
удавалось  попасть  на  поезд.  Именно  перед  такого  рода  затруднением  и
очутилась миссис Адамс со своей служанкой.
   Каждую минуту отходили от дебаркадеров  и  медленно  двигали