не  командуя,  одним
лишь  словом  или  даже  просто  жестом  заставить  повиноваться  себе,  его
сдержанность, его исполненная собственного  достоинства  непринужденность  в
обхождении с людьми, его уверенность в себе - все выдавало в нем вождя.
   Первые его товарищи, фанатически поверившие в  него,  вербовали  ему  все
новых и новых сторонников. Так, они привели к нему двух молодых  креолов  из
Реюньона*, которые, попытав счастья в шахтах Трансвааля, возвращались  домой
без единого  лиарда*.  Затем  были  завербованы  два  молодых  португальских
солдата, дезертировавшие по какой-то веской  причине  из  своих  частей,  и,
наконец, юнга  торгового  флота,  страстный  любитель  приключений,  который
немедленно покинул свой корабль, чтобы примкнуть к ним.
   Теперь их собралось пятнадцать парней, мечтавших о подвигах. И хотя среди
них были представители самых  различных  национальностей,  все  они  отлично
уживались друг с другом, слившись в тесную, дружескую семью.
   Двадцать четыре часа спустя поезд мчал их в Преторию*, куда они и прибыли
без особых приключений. Жан Грандье отправился к президенту  Крюгеру  и  был
тут же принят вместе со своими товарищами.
   В Трансваале не существовало никаких  преград  между  президентом  и  его
посетителями: ни приемных, ни адъютантов, ни секретарей, - свободный  доступ
для  всех,  у  кого  была   надобность   к   этому   высокочтимому   народом
государственному деятелю, чью нечеловеческую  энергию,  казалось,  впитал  в
себя весь храбрый, сражавшийся за свою независимость народ Трансвааля.
   Волонтеров во главе  с  их  командиром  ввели  в  обширный  зал  Здесь  у
заваленного бумагами письменного стола сидел президент, черты лица  которого
были известны всему миру по фотографиям.
   Секретарь, стоявший рядом  с  ним,  перелистывал  депеши  и  по  указанию
президента быстро делал на них пометки. В уголке крепко сжатых  губ  старика
свисала его  неизменная  трубка,  дымившая  после  методических  и  коротких
затяжек
   Выразительное, с крупными чертами  и  массивным  подбородком  лицо  этого
крепко сбитого великана было обрамлено густой бородой,  а  чуть  прищуренные
глаза пронизывали собеседника острым взглядом, смущавшим своей твердостью  и
внутренней силой.
   О нет, ничего общего с Крюгером на английских карикатурах!
   Достаточно взглянуть на  него,  увидеть  его  медлительные,  почти  вялые
движения, его высохшее лицо, его словно высеченный  резцом  ваятеля  корпус,
его атлетическое телосложение, чтобы почувствовать огромную дремлющую в  нем
силу, железную, ничем не сокрушимую и непреклонную волю.
   Да,   этот   человек   производил   внушительное,   даже   величественное
впечатление, несмотря на простоту его нескладно скроенной  одежды,  несмотря
на этот вышедший из моды, смешной, единственный в своем роде  и  неизменный,
как и его трубка, шелковый цилиндр, без  которого  он  нигде  и  никогда  не
появлялся.
   А впрочем, эта шляпа действовала неотразимо. Ведь она, так сказать,  была
частью самого президента Крю-гера, вернее, столь же неотъемлемой характерной
чертой его внешности, как чепчик  королевы  Виктории,  как  монокль  мистера
Джозефа Чемберлена* или треуголка Наполеона.
   И. впечатление, производимое ею, было настолько сильно,  что  у  Фанфана,
ошеломленного этим  шедевром  шляпного  мастерства,  невольно  вырвалось  по
меньшей мере непочтительное восклицание:
   - Боже! Ну и колпак!
   К счастью,  президент  не  очень-то  разбирался  в  тонкостях  парижского
жаргона. Он не знал, точнее, уверял, что не знает и не  понимает  ни  одного
языка, кроме голландского.
   Благоразумнее, конечно, было бы не очень доверять этому.
   Президент медленно обернулся к Жану Грандье, легким кивком ответил на его
приветствие и спросил через своего переводчика:
   - Кто вы и что вам угодно?
   -  Француз,  желающий  драться  с  врагами  вашей  страны,  -  последовал
лаконичный ответ.
   - А эти мальчики?
   - Завербованные мною волонтеры. Я  на  свой  счет  вооружаю,  снаряжаю  и
одеваю их, покупаю им коней.
   - Вы так богаты?
   - Да. И я намерен завербовать сотню молодых людей,  сформировать  из  них
роту разведчиков и отдать ее в ваше распоряжение.
   - А кто будет командовать ими?
   - Я. Под начальством одного из ваших генералов.
   - Но ведь они еще совсем молокососы.
   - Молокососы? Неплохо! Отныне так и будем называться: отряд  Молокососов.
Могу вас заверить - вы не раз услышите о нас!
   - Сколько же вам лет?
   - Шестнадцать.
   - Гм... молодо-зелено.
   - В шестнадцать лет вы, кажется, уже убили вашего первого льва? -  Верно!
- улыбнулся Крюгер.
   - И потом юность...  Разве  не  в  этом  именно  возрасте  челов