отвечать  за  свою  подпись,  -  ответил  юноша   с
характерной для него вызывающей, но  исполненной  достоинства  дерзостью.  -
Давид Поттер спас мне жизнь, и, если понадобится, я отдам  за  него  все  до
последней копейки, до последней капли своей крови!..
   - Такое чувство делает вам честь, - прервал его полковник, - но на  войне
трудно руководствоваться чувствами. А теперь выслушайте меня внимательно,  -
продолжал он. - У  меня  есть  сын,  примерно  вашего  возраста,  он  служит
офицером в моем полку. На нем сосредоточил я всю  свою  отцовскую  нежность,
все честолюбие солдата... Так вот, предположим, что он находится в  плену  у
буров и должен быть расстрелян, как будет сейчас  расстрелян  этот  человек.
Предположим также, что мне, его отцу, предлага ют его жизнь в обмен на жизнь
Давида Поттера...
   - И вы?.. - задыхаясь от волнения, спросил юноша.
   - Не принял бы предложения, и мой единственный сын погиб бы!
   Словно оглушенный этими словами, юноша опустил голову.  Он  понял:  ничто
уже не может спасти осужденного, и настаивать бесполезно. Впервые постиг  он
весь ужас этого страшного бича, этого бедствия, которое превращает  убийство
в закон и нагромождает горы трупов, этого позорящего человечество  чудовища,
имя которому война
   Вернувшись к буру, окруженному рыдающими родными, он взял его руку в свои
и с неизъяснимым выражени-ем нежности и сожаления воскликнул:
   - Мой добрый Давид!.. Я думал смягчить их - ничего не вышло...  Надеяться
больше не на что.
   - И все же я так благодарен вам, мой маленький храбрый француз,  за  ваше
участие, - ответил бюргер. - Бог свидетель,  на  сердце  становится  теплей,
когда видишь, что за наше дело борются такие люди, как вы!
   - Неужели я ничего не могу сделать для вас?- прошептал юноша.
   - Можете! Пробыть возле меня вместе с моей женой и детьми  до  последнего
моего вздоха... Отомстить за меня! Всегда сражаться так же, как... поняли? И
ни слова больше... Здесь слишком много ушей...
   - Обещаю, Давид!
   Офицеры  между  тем  расходились  по  своим  палаткам,   с   любопытством
поглядывая на этого мальчика, который жонглировал миллионами и говорил,  как
мужчина.
   Остались только старший сержант, два артиллериста и пехотинцы, окружавшие
место, где стояли осужденный и его близкие. Сержант резким голосом  приказал
одному из солдат одолжить осужденному свою лопатку.
   Солдат  отстегнул  подвешенную  на  поясе,  пониже  рюкзака,   валлийскую
лопатку, которыми снабжена вся английская пехота, и подал ее буру, а старший
сержант, указав пальцем на землю, пояснил:
   - Dig!.. Копай!..
   Пожав плечами, бур спокойно ответил:
   - Я не прикоснусь к этому английскому изделию, не стану марать своих рук,
да и родную землю, в которой мне суждено покоиться вечно.  Принесите-ка  мне
кирку да лопату, славные мои орудия С их помощью я вспахал  эту  девственную
землю, опустошаемую теперь завоевателями.
   Ему принесли. Он схватил рукоятки, отполированные долгим  трением  о  его
огрубевшие от труда руки, и блестящее железо зазвенело. Потом двумя длинными
шагами он отмерил на красноватой земле свой  гигантский  рост  и  засек  две
глубокие зарубки. Английские солдаты,  умеющие  ценить  мужество,  не  могли
скрыть восхищения.
   Бур поплевал на ладони, сжал  рукоятку  кирки  и  цели-ком  ушел  в  свою
зловещую работу.
   -  Ну-ка,  Давид,  -  бормотал  он,  -  пошевели-ка  в  по-следний  разок
вскормившую тебя землю.
   Согнув спину, напрягая руки и шею, на которых, слов-но  веревочные  узлы,
выступили мускулы, он мощными ударами стал вгрызаться в землю вельдта*  ,  и
она, проносясь между его ног, послушно  ложилась  позади  него.  За  тем  он
старательно выровнял лопатой яму, придав ей форму могилы.
   Жена и дети, стоя на коленях под знойными лучами солнца, которое было уже
в зените, тихо плакали.
   Солдатам   разрешили   присесть   Они   стали   закусывать,    вполголоса
переговариваясь. Время между тем шло, и могила углублялась. Великан-бур  все
глубже и глубже уходил в землю, лишь изредка прерывая свою  ужасную  работу,
чтобы тыльной стороной руки  отереть  струившийся  по  лицу  пот.  Время  от
времени он взглядывал  украдкой  на  жену  и  детей  И  тогда,  невзирая  на
усталость, начинал работать  быстрее,  спеша  поскорее  покончить  со  столь
страшным для них зрелищем
   Один из солдат, охваченный  состраданием,  протянул  буру  флягу,  полную
виски
   - Выпейте, товарищ, это от чистого сердца,- ласково сказал он.
   - Виски?.. Нет, спасибо. Еще подумают, что я выпил для  храбрости.  Но  я
охотно приму от вас немного воды, товарищ!
   Друзья и родные, окруженные цепью солдат, не могли пойти за водой. Солдат
сбегал в