-- Отлично! -- говорит Сорви-голова. -- Прекрасное убежище... ни ветра,
ни дождя!  Мы будем, как в палатке, все увидим и услышим! Но придут ли сюда?
Конечно, придут!
     В нескольких  метрах от  этого  уютного  уголка  он замечает длинную  и
широкую каменную плиту с надписью.
     --  Странно, -- шепчет  зуав. --  Я не  замечал этого  камня...  увидим
потом!
     Собака, очень довольная возможностью побегать,  шныряет  взад и вперед,
обнюхивает,   прислушивается.   Первый   день   проходил   спокойно.   Ночью
Сорви-голова отправлялся в экспедицию. Ему нужно достать себе русскую шинель
и  шапку. Он  ползком приближается к русским аванпостам. Собака ворчит. Зуав
поглаживает ее, и умное животное умолкает. Целых полчаса лежит Сорви-голова,
притаившись, как дикий  зверь. Наконец он замечает темный неподвижный силуэт
человека,  слышит  человеческое  дыхание.  Одним  прыжком  бросается  он  на
часового и наносит ему страшный удар по голове.
     Человек падает без крика, без стона. Сорви-голова снимает с него шинель
и убегает со всех ног.
     На  другой  день, надев русскую  шинель,  он снова обшаривает  часовню,
исследует все аллеи. Ничего! Мертвая, печальная тишина кладбища.
     Ночью  он ждет ракеты, но напрасно. Севастополь освещен,  слышны окрики
часовых, вой собак и гром пушек. Но сигнала нет.
     На  пятую ночь ему принесли провизию.  Сорви-голова  нашел недалеко  от
двери,  у  стены,  свежий хлеб, говядину, кофе,  табак,  бутыль  с  водой  и
записку, написанную карандашом.
     "Дорогой  Жан!  Тото и я -- мы принесли вам провизию. Далеко  и  тяжело
тащить мне одной. Не бойтесь! Тото скромен и любит вас. Я считаю дни и часы,
чтобы не расставаться с вами более. Надейтесь, бодритесь! Мое сердце с вами,
дорогой Жан! Роза".
     Несмотря  на всю  свою энергию, Сорви-голова  печален.  Подобная  жизнь
невыносима даже для самого мужественного человека.
     Как обрадовался  Жан, читая  эти строки! Словно луч  солнца засиял  для
него   --  измученного  бедного  отшельника.  День  показался  ему  светлым,
надгробные плиты  -- менее  печальными, уединение  -- не таким  ужасным.  На
губах  его  сияет   улыбка,  глаза   блестят,  сердце  бьется.  Он   ощущает
необходимость говорить, высказать свою  радость. Его единственный  компаньон
-- собака -- жмется к его ногам.
     --  Слушай,  Митральеза,  --  говорит  Сорви-голова,  --  вот письмо...
провизия... все это Роза... твой друг, наш друг! Помнишь, она ласкала тебя и
кормила, когда я был болен! Ты знаешь Розу -- да, добрая, любящая --  она не
забывает нас с тобой!
     После  веселого   завтрака   начинается  адская  жизнь.  В  сотый   раз
Сорви-голова  ищет  следы подземелья, колотит своим  карабином по камням, по
полу... Напрасные усилия. Он один -- один на большом кладбище.
     Отчаявшись найти подземелье. Сорви-голова принимается искать изменника.
Каждую ночь под  градом пуль  и ядер, ежеминутно рискуя  жизнью,  он  бродит
около укреплений. Но тщетно: фальшивого  зуава  не видно,  не  слышно! Бродя
таким образом  около аванпостов каждую ночь,  Сорви-голова  привык видеть  в
темноте  так  же  хорошо,  как и  при свете, и мог различить малейший,  едва
уловимый  звук. Его чувства  удивительно  обострились,  и,  с помощью  чутья
собаки,  от  него  ничто  не могло  ускользнуть  теперь. Он отлично  обходит
засады,  русских часовых,  узнает  всякую  вылазку  неприятеля  и  торопится
предупредить  своих.  Рискуя  жизнью,  он  бродит  со  своей  собакой  около
французских укреплений и кричит: "К оружию! Русские!" -- и скрывается.
     Такая жизнь продолжается три бесконечных мучительных недели, без минуты
отдыха, без луча надежды. Наконец однажды ночью он замечает над Севастополем
три ракеты: голубую, белую и красную -- и как сумасшедший бежит на кладбище.
     "Это на завтра!" -- думает он.
     День  проходит,  долгий,  мучительный.  Ночью Сорви-голова ложится  под
кипарисы и  походит  на неподвижный камень. В осажденном городе тишина. Бьет
полночь.  Легкие  шаги  раздаются  по  песку  аллеи.  Сердце   зуава  готово
разорваться.  Собака ворчит. Сорви-голова зажимает  ей  пасть  рукой.  Умное
животное понимает, что надо молчать, и замирает.
     Темная  тень продвигается вперед и останавливается в двух  метрах перед
большой каменной плитой.
     Сорви-голова  различает силуэт фальшивого зуава, ему  хочется броситься
на него, задушить негодяя, но он сдерживается и остается неподвижным.
     Переодетый мошенник трижды ударяет ногой по плите. Проходит пять минут.
Вдруг плита поворачивается на  своей  оси, одна  часть ее поднимается вверх,
другая опускается. Появляется человек, который говорит по-французски:
     -- Это вы?
     -- Да, я!
     -- Приняты ли все предосторожности?
     -- Да, самые тщательные!
     -- Идите!
     Человек  исчезает,   за  ним  следует  фальшивый  зуав,  вход  остается
открытым.
     Сорви-голова быстро  решается: снимает  башмаки,  гетры,  тихо  говорит
собаке "не двигайся!" и  спускается в дыру. Его босые ноги бесшумно скользят
по  лестнице.  Он достигает сводчатого